Безумная ведьма. Элизабет Кэйтр

главным врачом целой клиники! Это позволило бы окончательно развязать руки себе, работать, не боясь внезапно открывшейся двери и сурового взгляда. Но… Нью-Йорк!? Поверить сложно… Нью-Йорк! Другая страна! Страна, в которой никогда не будет самого главного пациента его жизни.

      Он не знает, как реагировать, что отвечать, хотя и понимает: молчание затянулось. Должно быть, он походит на каменное изваяние, чем недурно пугает доктора Штайнера. Вряд ли кто-нибудь реагировал на повышение таким образом. Интересно, а если он откажется – он будет идиотом или для этого есть слово покрепче?

      – Гидеон? – кажется, главврач начинает терять терпение.

      – Я… Я просто в шоке, – Гидеон убирает пальцы от кармана, укладывая ладони на ноги.

      – Я понимаю, что для тебя это как снег на голову, но и ты пойми – такие предложения раз в жизни случаются! На конференции очень заинтересовались твоим подходом к лечению шизофрении, и у них так вовремя освободилось место в клинике! Всё сошлось!

      Да ни черта не сошлось! Даже близко нет!

      – У меня есть время подумать? – что же, довольно сдержанно для человека, который прославился своей… темпераментностью в этих стенах.

      – Гидеон, у тебя что-то со слухом? Это не предложение, это перевод…

      Ссылка, если перевести на язык доктора Тейта.

      – … И ты должен степ отплясывать вокруг моего стола с дикими воплями о том, что «твоя мечта исполнилась»!

      Да, только плясать не хотелось, а вот исчезнуть (и в лучшем случае с Эсфирь) – ещё как. Допустив её имя в сознание, он снова тянется пальцами к карману и снова насильно убирает руку.

      – Кому передадут мои дела? – напряжённо спрашивает Гидеон, ловя на себе странный взгляд доктора.

      – Доктору Энре Бауэру и доктору Алисе Кренн.

      Гидеон тяжело выдыхает. Чёртов Бауэр и не менее чёртова Кренн – садисты каких поискать. И первый, и вторая – изведут его пациентку раньше, чем она пискнет. Хотя, ведь и он вполне мог извести её, если бы не…

      «Да, хватит же, чёрт возьми!»

      – Что же, не первоклассные врачи, но тоже ничего, – небрежно роняет Гидеон. – Сегодня я могу задержаться здесь? Придётся быстро привести в порядок некоторый… хаос.

      – Я думал, у тебя всегда всё идеально, – усмехается доктор Штайнер.

      – Не тогда, когда меня буквально выставляют из клиники, – Гидеон резко поднимается с места.

      – Упаси Господи, Гион! Не думал же ты всю жизнь сверкать своей гениальностью во второсортном кресле обычного заведующего отделением?

      – Как писал руский классик: «Свежесть бывает только первая, она же и последняя. А если осетрина второй свежести, то это означает, что она тухлая»12. Получается, «сверкать» и «второсортный» не слишком сопоставимые понятия.

      – Снова слишком глубоко смотришь, – хмыкает главный врач.

      – Да нет, я на поверхности.

      – Мне будет не хватать тебя, Гидеон. Покажи этой Америке, что такое настоящая австрийская медицина! Удачи!

      Гидеон молча пожимает протянутую руку Штайнера, слегка приподнимая

12

«Мастер и Маргарита», М. Булгаков.