Девочка не промах. Евдокия Краснопеева

тут сидите?

      Севка поглядывал на меня хмуро.

      – Щас пойду. А ты чего вернулся?

      – Линзы ваши принес. – Он протянул ладонь.

      Убрав свои «глазки», я пристроилась с парнем рядышком и поплелась ногами неохотно. Четкой линии поведения все еще не было и в помине.

      – Мне бы позвонить, – вздохнула я неохотно.

      Уж Танька-то меня в беде не бросит. Примчится хоть на Северный полюс моя несравненная подруга. Такая у неё по жизни доля – быть моей утешительницей и «скорой помощью».

      Таксофоны, конечно, все были в плачевном состоянии, и я пошла в сторону круглосуточной аптеки, в надежде разжалобить дежуранта и добраться до средства связи.

      – Вы куда, Марь Иванна?

      Оказывается, Севка все еще был рядом, хотя и должен был свернуть направо, в проулок, в сторону своей 25-тиэтажки.

      – Может быть, в аптеке разрешат позвонить.

      – Зачем?

      – Ключи-то я посеяла, Всеволод. Позвоню подруге, пусть за мной приедет.

      Мальчишка вздохнул и деликатно промямлил:

      – Вид у вас сейчас не внушающий доверия.

      Это было правдой – чисто, затраханная по кустам шлюха.

      Севка протянул мне маленький блестящий предмет, вызвав во мне недоумение, а потом негодование.

      – Ну, ты и жук, Ложкин. Я тут вся на нервах, а он мобилу в кармане прячет.

      Танькин номер отозвался нудной серией длинных гудков. И раз, и два, и три…. Похоже, подруги не было дома.

      – Где её кишки мордуют?!

      Я зевнула во весь рот и решила двигать к бабе Вале. Не умру, поди, от сплетен! А потом вид старушки, карабкающейся по ступенькам автобуса, заставил резко осадить свой бодрый аллюр. В автобусе бабка ездит только по случаю вояжа к приятельнице в Бондорево, и всегда остается гостевать на пару дней.

      – Приехали…

      Я в затравке огляделась – довольно пустынно, ни одного жаждущего секса мужика в ближайшем обозрении.

      – Я не могу вас пригласить к себе, – извинился Севка. – Георгина Павловна свалится в истерике сразу и надолго.

      Георгина Павловна приходилась мальчишке теткой. Его родители по рекомендации фирмы отправились «башлять» в Германию, а Севке решили дать доучиться, пристроив под надзор двоюродной родственницы. Дама была старомодна, болезненна и занудна. Одного из этих качеств было достаточно, чтобы отравить жизнь кому угодно.

      – Ладно, Всеволод, не переживай. Я – девочка взрослая. Иди домой. И помни – завтра экзамен.

      – Нет, Марианна, я вас не брошу. Есть место, где нас примут. Только вы не возражайте, что бы я ни сказал.

      Я чувствовала, что устала смертельно. Чудо-ножки в чудных туфельках-шпильках уже не просто подрагивали, а тряслись в «пляске святого Витта».

      – Делай, что хочешь, братец Лис, только не бросай меня в колючий терновник.

      Он засмеялся.

      – Вы – нормальная тетка, и красивая к тому же. Зачем вы глаза прячете за этим уродством?

      – Чтобы не смущать юные, неокрепшие души своим неземным обаянием, – усмехнулась я. – К тому же, таких глаз