Избранное. Рассказы, основанные на реальных событиях. Александр Николаевич Козлов

дети.

      Сталин умер! Все в трауре.

      Муж при смерти, а на руках четверо детей, мал мала меньше. Ей тогда показалось, что всё вокруг рушится, земля уходит из-под ног, впереди пропасть… Вспомнила она тогда и Боге, и о материнской легенде про икону. И ведь помогло, поправился тогда муж, да и ещё двадцать лет прожил, подняли вместе детей, выучили и в люди отправили.

      «Давно это было, вот уже тридцать лет одна, мужа схоронила, потом старшую дочь. Остальные дети разъехались, у каждого свои семьи, своя жизнь. Заезжают периодически, да и в отпуск в родном доме поживут немного, иногда с внуками. Веселье, шум, гам!  Не радует уже это. Отпуска заканчиваются быстро, а когда все разъедутся, наступает могильная тишина и кажется, что время останавливается. Дни становятся длинными, ночи бесконечными, тоска злее. Заботятся дети, конечно, о матери, холодильник-то, вон, полон, чего только там нет, раньше-то и не мечтали о таких продуктах. Только зачем мне одной всё это! Лет пять назад хоть соседка заходила, чайку попьёт, новости деревенские расскажет, а сейчас один собеседник – телевизор, двадцать четыре часа в сутки работает. В углу стоит, как раз под иконой. Вот, то с ним поговоришь, то с иконой. Сейчас сын по телевизору смотрит какой-то фильм, узнал, что мать больная – приехал. Может ему про икону рассказать, да попросить воды принести? Да зачем это, устала я жить».

      Пелагея с трудом оторвала голову от подушки, протянула руку в сторону иконы и прошептала: «Ты и так поможешь мне помереть». Она попыталась перекреститься, потянув правую руку ко лбу, и от этого её голова затряслась от напряжения. И вдруг, резко вздохнув полной грудью,  она обмякла. Голова упала на подушку, а рука повисла плетью, не удержавшись на краю постели. Сын, услыхав шорох, встал со стула, подошёл к матери и положил её повисшую руку на грудь. Её бледное лицо отражало спокойствие и смирение, а губы, провалившиеся в беззубый рот, выпустив несколько воздушных пузырей, застыли в улыбке…

      А ты покажешь мне чаек?

      В середине сентября на променаде Светлогорска появилась странная парочка. Это были пожилые, скромно одетые мужчина и женщина.  Каждый день после обеда они медленно, поддерживая друг друга, спускались по лестнице к солнечным часам, тихо проходили до ближайшей свободной лавочки и, присев на неё, молча смотрели на море. Волны с белыми барашками пены шумно накатывались на берег. Вдали, где-то на самом горизонте, иногда появлялись силуэты проплывающих мимо кораблей.

      Отдохнув, женщина поднималась, подходила к ограждению и махала рукой, подзывая чаек. Те, словно ждали её сигнала, тут же начинали кружить над её головой, образуя кричащую птичью карусель. Женщина доставала из сумочки кусок хлеба, завернутый в салфетку. Отламывая от него небольшие кусочки, подбрасывала их вверх. Чайки в воздухе налету хватали этот кусочек и уходили на следующий круг, не нарушая порядка в хороводе.

      В это время, обычно грустное выражение лица женщины, словно оживало и озарялось счастливой улыбкой. Иногда женщина клала кусочек хлеба на ладонь и вытягивала руку