Гоблин. Племя. Ваня Мордорский

у него не было светляков. Наигравшись с ним, он спрятал его в складку одежды и зафиксировал насекомое острой костяшкой. Получился своеобразный закрытый кармашек. Собственно, костяшек в одежде он носил много – как раз для таких случаев, когда попадется насекомое и нужно его надежно зафиксировать. Не всегда руки свободные…

      Пригодится, – подумал он, погладив через ткань жука.

      Он отошел от стены и направился к дороге, ведущей к разбросанным на окраинах жилищам изгоев. Именно туда и пошел Драмар. Там жили все те, кто был не способен приносить пользу племени в силу старости, болезней или увечий. Туда он ходил редко: хоть он и его мать занимали одно из низших положений в племени, изгоями в буквальном смысле они не были.

      Зур”дах колупнул ножкой колею дороги, подняв облачко пыли и сора, которое через мгновение улеглось обратно. Обуви гоблины не носили: кожа ступней у них огрубела достаточно, чтобы не чувствовать неудобств при ходьбе. Ноги его давно были все в пыли и грязи, но это было привычное состояние для любого гоблина. Вода, конечно, в племени была. Неподалеку, в небольшой пещере, был источник, но использовалась та вода лишь для питья и самых первостепенных нужд, в которые омовение не входило.

      Немного порывшись среди камней, в изобилии разбросанных в этой части пещеры, Зур”дах нашел черный камешек. Уголек.

       Подходит.

      Таким камешком можно было чертить на полу линии и пытаться рисовать, чем Зур”дах и любил заниматься.

      Усевшись поближе к стене, он расчистил место под рисунок и задумался – что же нарисовать? Поискав взглядом подходящие объекты, он вдруг наткнулся на грязно-серую ящерицу, выползшую на камень возле стены. Она была шагах в двадцати от него.

      Ее и порисую, – решил Зур”дах.

      Рука с камешком сразу начала выводить линии и округлости на полу. Глаз всё это сверял с реальностью, и вскоре линии и черточки сложились в узнаваемый силуэт ящерицы. Такие изображения у него получались, а вот что-то посложнее, к примеру попытка изобразить лицо конкретного гоблина, всегда заканчивалась неудачей.

      На одной изображенной ящерице он не остановился. Первой попыткой он остался недоволен и продолжил делать новые наброски. К его радости, ящерица все еще не двигалась, позволяя спокойно себя срисовывать.

      За рисованием Зур”дах позабыл и об окружающем мире. Рисуя, он погружался в свой мир, где просто не существовало никаких посторонних шумов и раздражителей. Проводил линии, точки, стирал пальцем неудачное и продолжал дальше – попытка за попыткой, набросок за наброском. Скоро пространство вокруг него было испещрено маленькими и всё еще немного неуклюжими изображениями ящериц.

      Увлеченный рисованием, он не заметил опасности. А когда ухо рефлекторно дернулось, обнаружив посторонние шумы, было уже слишком поздно.

      Вскинув голову, Зур”дах увидел, что его окружают с трех сторон и это не предвещало ничего хорошего, потому что он знал каждого из гоблинят.

      – Вот дерьмо… – вырвалось у него и он вскочил.

      – А кто это тут сидит? – ухмыльнулся Саркх, показав