Набег. Ольга Григорьева

то на задницу. Тонкая рубашка прилипла к ее спине, выделяя острые лопатки, похожие на сложенные крылья, и ровную гряду позвонков.

      Надеясь увидеть где-нибудь недалеко от княжны Айшу, Сигурд смахнул с лица воду, уцепившись за борт, встал на колени, заморгал. Он привык, что в беде женщины лепятся друг к другу, забывая о распрях и ссорах. Однако здесь все было иначе – Айша оказалась не возле княжны, а подле кормщика и Рюрика. Одной рукой болотница держалась за борт, а другой обматывала пояс Латьи крепкой пеньковой веревкой. Тот кивал, что-то советовал ей, изо всех сил упираясь грудью в рулевое весло. Айша быстро сплела узел на его животе, обхватив кормщика руками, переждала волну, затем перебросила веревку через крепление руля и принялась вязать второй узел. Теперь она стояла на самой корме, а за нею в темноте меж вздымающихся китовыми спинами валов раскачивался большой драккар Бьерна. Буря оттаскивала его от двух других, почти сошедшихся бортами кораблей, забрасывала в прожорливую пасть моря.

      Очередная волна подхватила корабль Рюрика, повлекла его за собой, столкнула с драккаром Волка. Ее сестрица тут же с хрустом вломилась в пробоину, обрушилась на Сигурда. Стараясь удержаться на месте, он обеими руками вцепился в щитовую доску. Уходящая вода потащила его по палубе, залила глаза и рот. В заложенные уши просочился далекий барабанный рокот. Сквозь мутную пелену бонд разглядел Харека и двоих воинов подле него. Передвигаясь почти на четвереньках, они ползли вдоль гребных скамей, спасая весла, еще не переломанные при столкновении.

      На драккаре Рюрика сняли мачту и теперь пытались закрепить ее над трюмом [27]. Один из хирдманнов лежал на ее основании, другие крутились возле, обматывая бревно веревками. Мачту мотало по палубе, веревки выскальзывали из мокрых рук, тянулись к бортам толстыми змеями.

      За одну из них, нелепо раскинув согнутые в коленях ноги, вцепилась сбитая волной болотная колдунья. Конец веревки схватила рабыня Гюды. Ее рот был широко открыт, но крик растворялся в рокоте, треске и вое. Вовремя привязанный к рулю кормщик остался на месте. Отфыркиваясь, словно потревоженный тюлень, он напирал пузом на рулевое весло, толкал его к правому борту. Молодой хевдинг держался за его плечи.

      Факелы давно погасли, оставив драккар в туманной полутьме. К ногам Сигурда в потоке воды подполз клубок пеньки, замер испуганным псом, дожидаясь своей участи.

      – Скала! Право руля! – заорал откуда-то из громыхающей темноты Харек. – Еще вправо!

      Гребцы по правому борту дружно подняли весла – лопасти забелели в грозовом небе мертвыми птицами. Драккар покачнулся, разворачиваясь. Днище слева от Сигурда надсадно затрещало, будто по нему провели исполинским лошадиным скребком. Драккар взметнулся вверх и влево, на миг завис где-то меж морем и небом, а затем, поддавшись толчку громадной волны, сорвался и рухнул вниз, в кипящую под ним бездну, в водовороте которой жалкой щепой раскачивался маленький кораблик Рюрика.

      Жуткий треск

27

На некоторых кораблях того времени мачты были съемными.