Формула поиска Лидии Меньшовой. Alya Aprilis

роят планы, всё больше тону в выгорании, ненависти ко всему живому и в потере смысла жизни.

      Как на зло, на видном месте в комнате висят все эти грамоты с призовыми местами, медали с различных образовательных математических смен и игр. Одно сплошное напоминание о том, что не случилось и не случится. Лидия Меньшова гордость школы, мамы и дедушки, спортсменка, активистка, красавица, как и Марко Ройс из мема, стала второй. На фоне должен звучать еще один звук из роликов “проиграл, я снова проиграл”. До заветного бюджета не хватило одного балла, в другие вузы смысла поступать не видела, а родительница бы не раскошелилась на платку.

      В этом мире не верю в планы А, Б и В, в знаки судьбы, подвергая всё критике, и в себя. С детства люблю только математику и побеждать. Дедушка привил одержимость наукой. Он был учителем в моей родной школе, с ним математика была не каторгой, а любимым предметом у всех, кто хоть раз попадал на его урок.

      Мы часто с ним спорили о том, что не все учителя способны быть учителями, кому-то не дано закладывать корень знаний в еще неокрепшие умы. У меня было туго с литературой, предмет казался пустой тратой времени на разглагольствования и постановку всех событий под сослагательный наклон. Из-за чего учительница часто говорила “Лида, ты вылитый Базаров”. Первый доказанный факт – всегда хотелось съязвить в ответ, но я молчала. Второй доказанный факт – не верю в то, что не подвергается логическому объяснению. Третий доказанный факт – общаться со мной сущее наказание.

      Общение с друзьями свелось к лайкам на постах, отношениями особо похвастаться в 18 тоже не могу. В чем-то Галина Николаевна была права, как и Базаров, не верю в любовь. И этому есть логическое объяснение – родители развелись до моего рождения, отца никогда не видела, его заменил дедушка, а мама тащила всё на себе и так никого не полюбила.

      На календаре конец ноября, за окном не самая приятная пора осени, а на часах стрелка дошла до 18-ти. Молодец, Лида, еще один день провела в кровати, объятая своей апатией. Завтра заступать на смену в кофейню, завтра надевать фирменный фартук с ненавистной сервисной дружелюбностью.

      – Лид, опять провела целый день в кровати? Просила же мусор вынести и цветы полить! – с коридора звучит усталый разочарованный голос матери. Вылезаю из под одеяла и иду ей навстречу получать словесные подзатыльники.

      – Привет, мам. – произношу неестественно радостно. – Не волнуйся, сейчас всё сделаю.

      – Причешись перед тем, как пойдешь, чтобы соседей не пугать. – она продолжает злиться, и я ее понимаю.

      Тяжело тянуть всё на себе, но и меня можно было бы понять. Поступить было нашей мечтой с дедушкой. Он умер, и мне нужно было добиться тех высот для “н-а-с” двоих. Дедушкин уровень остановился на школе и взращивании любви к наукам, я же видела себя “манхэттенской карьеристкой” со стажем работы в перспективной компании с личным кабинетом, забитым графиком и постоянным решением рабочих задач.

      Добираюсь до зеркала, внешний вид и правда оставлял желать лучшего. Непослушные волосы торчали из-за ворота свитера, на уголке губы зубная паста и пустой безжизненный взгляд. Единственное, что совпадало с мамой в моей внешности, так это безликие потухшие карие глаза. Все остальное черты внешности отцовские: темный цвет волос, маленькие губы и веснушки на все лицо каждое лето. Была у меня и своя изюминка – горбинка на носу, после того, как разбила его, прокатившись лицом по асфальту после первой и последней велопоездки.

      Поправляю хаос на голове ладонью, натягиваю шарф, обматывая голову, беру с вешалки куртку и кричу маме, что ушла.

      К счастью, не встречаю соседей, без лишних телодвижений добираюсь до мусорок и выбрасываю эти несчастные пакеты. Раз вышла, то можно и прогуляться, развеяться так сказать. Добираюсь до какой-то скамейки, валюсь на нее и запрокидываю голову назад. Снежинки в свете фонаря, лай собак с соседнего двора, чей-то знакомый смех и всё такое до ужаса родное, а ощущение при этом “всюду ни своих, всюду ни чужих”. Поступление стало бы хорошим подспорьем для побега “от себя к себе”, стала бы новой Лидой без загонов и полагающийся на холодный рассудок.

      – Лида? – сбоку долетает радостный возглас Светы, главной школьной подружки, сбежавшей с парнем в город лучших закатов. На самом деле мы должны были бежать втроем, но план а… План А не случился.

      Поворачиваюсь к ней лицом, стараюсь выдавить улыбку и не выглядеть так, будто завидую. Подруга налетает на меня с объятиями, отвечаю, а к горлу подступает тошнота. Света выглядит в разы лучше, столица пошла ей на пользу.

      – Ты как здесь? – проговариваю, ощущая, как слезы подступают к глазам и быстро моргаю. Развеялась… – На выходные?

      – Да, у мамы Антона день рождения завтра. – у Светы при виде меня кажется падает энтузиазм. Она неловко поправляет кудри и сглатывает.

      Вот она точка невозврата. Мы перестали быть подругами, как только она села у окна в вагоне, а я осталась на перроне. Ежедневные сообщения сменились на лайки и реакции на истории, а многолетняя дружба на новые знакомства или, в моем случае, одиночество.

      – Передавай привет Антону. – отвечаю кротко