Последний русский. Дмитрий Беловолов

он бы и продал их, раз ты не можешь.

      – Я уже одному еврею оставлял. Правда тот был с польско-татарским замесом. Он продал. Я не мог продать, а он продал. Сказал, что все сгорело вместе с его домом. Потом выяснилось, что одну он подарил, другую продал, третью оставил себе. Это «Тигр в клетке». Вот теперь в клетке сидеть и будет.

      – Так не продавайся же ты никому. Ха! Ха! Ха! -Так. Вещи взял. Объявили рейс. Наверх по эсколатару. Прошел регистрацию. Таможня дала добро. Я уже почти дома.

      – Ты уже дома. Ты не дошел до меня пару метров и свернул поссать на чью то грядку. Оставил след в истории. Накормил богов своими соплями. Я от тебя этого не ожидала.

      – А я не ожидал, что ты повернешься ко мне жопой.

      – Зато посрал за одно евро. Ха! Ха! Ха! Так. Нужно выпить кофе.

      – Кофе Битте.

      – Мит Милк?

      – Найн. Шварц Кофе. Где же наши. Я что, один полечу. Никого у теминала.

      – Ты последний. Там никого нет. Все наши давно уже здесь. -Так. Что то говорят из рупорной.

      – Это я говорю из рупорной. ХА! Ха! Ха!

      – О, этот её смех. Он сводит меня с ума.

      – Ты дурачек. Так. Что же она сказала?

      – Сам переводи. Ты же меня не слушал. Учиться нужно было.

      – Блять! Ахт унд цванцищь (28),вместо фир унд драйсищь. (34). Твою мать -переиграли! Брасаю кофе, беру вещи и бегу к Ахт унд цванцишь (28) Добежал. И тут никого. Спрашиваю: «Нах Москоу?» Отвечают: « Йа!“ Захожу в салон самолета. Пахнет вкусно азоном и чем то вкусненьким от очаровательной стюардессы, которая говорит: „Летцтер Руссе (Последний Русский)» – и закрывает за мной дверь аэробуса. Мы взлетаем. 3/06/2018

      СТРЕЛОК

      – Алло! Привет Диман!

      – Привет Юран!

      – Как ты? Что делаешь?

      – Да вот, хожу, стреляю, бычкуюсь слегка.

      – Удачно?

      – Ага. Сейчас вот подошел к мужику, спрашиваю сигарету, а он мне с разворота: « Ты работать пробовал? Свои кури!»

      – Ха! Ха! Ха!

      – Ну, ты знаешь, что я сделал.

      – Догадываюсь.

      – Я достал ствол и сделал ему два выстрела в голову, замочил ублюдка. Чтобы в следующий раз он несколько раз подумал, что говорить человеку, который стоит на грани вымирания.

      – Не, ну это ты погорячился.

      – Да, погорячился, наверное.

      – Две пули слишком много. Хватило бы и одной для такого козла.

      – Да, ты прав Юран. Но просто дело в том, что все эти скоты хотят войны. Знаешь песенку: « Хотят ли русские войны?» Ответ на этот вопрос в самом вопросе и заложен. Тогда бы он не задавался русскому человеку. Здесь война никогда не заканчивается.

      – Да не, люди хотят спокойствия и стабильности.

      – А что происходит, когда стабильности и спокойствия не достигается человеком или даже, скажем так, не постигается?

      – Ха! Ха!

      – Правильно. Он начинает нервничать. И даже достигнув их, он нервничает от того, что он может этого достижения лишиться. То же самое происходит, когда