Перекрестки миров. Сборник. Любовь Дербасова

шь в небольшом городке, да к тому же на окраине, слышать фразу: «студенты – народ не богатый» доводится так часто, что она становится чем-то вроде обыденности, и со временем просто принимается как данность, естественная норма. Однако понять эту прописную истину в полной мере студентке Асано Харуми довелось лишь на втором курсе, когда с факультета дизайна девушка, в середине учебного года, перевелась, последовав за столь долго зревшей и лишь тогда укоренившейся в ней заветной мечтой – стать художником.

      Ее поступка, как и причин, приведших к нему, большинство родных и близких так и не смогло понять. Отец и мать встретили эту идею с молчаливым укором, старые друзья и знакомые – с откровенным осуждением. И только старший брат, Рен, уже пять лет как ведущий самостоятельную жизнь, некогда так же, наперекор желаниям семьи всецело посвятивший себя музыке, полностью поддержал стремление сестры.

      Их отец, Асанно Хиро, владелец небольшой столичной юридической фирмы, внезапно утративший надежного бизнес-преемника в лице единственного сына, так и не смог простить Рену его самовольства, пусть даже оно и вылилось в столь неожиданно успешную карьеру композитора. Даже теперь, спустя столько времени, они виделись лишь несколько раз за год, в основном по праздникам, когда все семейство по традиции собиралось за общим столом.

      С некой жесткостью и упрямством в характере, столь присущим большинству японских мужчин, глава семьи, был человеком в большей степени практичным и приземленным, ровно, как и его супруга, Акико. Эта женщина, всегда и во всем поддерживающая мужа, с легкостью управлялась как с домашним хозяйством, так и с бизнесом, выступая в роли главного бухгалтера в их семейном деле. Свой брак, заключенный по расчету, оба они считали успешным и счастливым, и любили друг друга той не пылкой, но преданной любовью, которая сохраняется на протяжении долгих лет далеко не в каждой семье.

      Возможно, именно поэтому отношения с двумя старшими детьми, стремящимися, по неведомой им причине, к чему-то столь эфемерному как искусство, у них складывались весьма и весьма непросто. Чего нельзя было сказать о младшей дочери, Наоко. С рождения имевшая несколько флегматичный характер, сейчас, в четырнадцать лет, девочка уже была не по годам рассудительна и имела явно выраженную способность к математическим наукам, чему супруги Асано никак не могли нарадоваться.

      Этим летом Харуми, по причине нехватки денег и невозможности снять жилье на время каникул, из тесного общежития при Токийском Университете Искусств временно перебралась обратно в Инаги – небольшой городок в префектуре Токио – в дом родителей, о чем в душе жалела. Будь брат в отъезде, или хотя бы занят на работе, она смогла бы пожить у него, в центре городка. Но сейчас, когда в его студии идет ремонт, и Рен вынужден трудиться дома, ей там делать нечего – разве что мешаться под ногами. Да и тесновато было бы им вдвоем в однокомнатной квартирке.

      А потому, вновь расположившись в своей старой детской комнате на втором этаже, где по-прежнему царили стерильность и несколько пугающий ее творческую натуру порядок, разобрав вещи, девушка поспешила собрать переносной мольберт и все необходимое для рисования в небольшой портфель. Закинув его ремень через плечо, она пожелала отцу, матери и сестре хорошего выходного и удачной поездки в центр, за покупками, а сама отправилась на поиски вдохновения и тех красок жизни, которых в родительском доме ей было, увы, не найти.

      Извилистая дорога, не асфальтированная, а в это время года к тому же очень пыльная, уходила прочь от стоящих на окраине домиков, через просторные рисовые поля. Туда, где сначала виднелись лишь кроны смешанной чащи, но затем, расположившаяся значительно выше и дальше, постепенно открывалась взору живописная, плотно заросшая лесом старая гора. Ее название – «Аояма» – хоть и звучало красиво, в действительности же было весьма тривиальным. «Зелена гора». Однако, по непонятным причинам, в родном городе лишь это место всегда находило в сердце Харуми особенно теплый отклик. Рождая такую понятную, наивную радость от возможности увидеть простое в сложном, и сложное в простом. Вот чего ей так не хватало в Токио.

      Именно в тот день, и именно там, едва ли не в самой глуши города Инаги, с ней и приключится та история. Как позже она признается – самая невероятная за всю ее жизнь, и вместе с тем судьбоносная…

      Склон горы был не слишком крутым, а малоприметная, но хорошо знакомая ей тропинка уверенно петляла между старыми деревьями, таинственным образом растворяясь в зеленой дымке.

      Харуми частенько бывала здесь прежде, и потому без особого труда поднялась почти на самую вершину. Там, несмотря на жаркое солнце, как и прежде чудесным образом сохранялась прохлада и легкий туман.

      Виной тому, вероятно, служило небольшое озерцо. Его покой нарушали лишь мирно колышущиеся на ветру цветки лотоса, чьи листья виднелись повсюду, едва ли не покрывая собой всю озерную гладь.

      Расположившись на берегу, девушка установила мольберт устойчивее, насколько это было возможно и, достав краски и кисти с палитрой, задумалась. Пейзаж был прекрасен и завораживал девушку так же, как