Тень Мазепы. Украинская нация в эпоху Гоголя. Сергей Беляков

[478]. А кошевого, почтенного старца, сослали на Соловки. Там он жил в камере сначала Архангельской, а потом Прядильной башни. В монастырской тюрьме кошевой получал жалованье – по рублю на день, соответственно, 365 или 366 рублей в год. На время Великого, а иногда и Успенского поста его выводили из тюрьмы, чтобы легче было говеть со всеми православными. Только в 1801-м человеколюбивый и просвещенный император Александр Павлович освободил 110-летнего старца и разрешил вернуться на родину, но Калнишевский решил провести последние годы там же, на Соловках. Он давно пережил свое время. Одна эпоха закончилась, другая еще не начиналась. Только через шесть лет в семье Гоголей-Яновских появится на свет мальчик, который напишет самый знаменитый «рыцарский роман» из жизни запорожцев.

      Однако время не стерло следы запорожцев. На турецкой земле сохранялись остатки Задунайской Сечи. На Кубани уже развернулось войско Черноморское, созданное бывшими запорожцами Антоном Головатым и Захарием Чепегой. Да и в Полтавской, Черниговской, Киевской губерниях доживали свой век постаревшие запорожские козаки. И все-таки запорожцы превратились в миф, в воспоминание, стали героями фольклора и ранней украинской литературы.

      В народных песнях и думах, в рассказах стариков запорожцы представали героями, молодцами, настоящими рыцарями («лыцарями»). Они как будто воплощали лучшие качества украинцев. Вкусы запорожцев мало отличались от собственно украинских. Они так же слушали песни кобзарей, так же играли в карты или в шашки, так же пили горилку[479]. И тем не менее все им завидовали. Они даже выглядели живописнее других малороссиян.

      Если повседневная («подлая») одежда запорожцев была скромной, то праздничная не только нарядной, но нередко – роскошной. На Сечи годами копилось награбленное добро. Запорожцы всегда были при оружии, рукоятки своих сабель украшали золотом. Усы отпускали такие длинные, что их можно было закладывать за уши. В компании малороссиян запорожцы держались особняком, давая понять, что неизмеримо превосходят всех: «Удалой народ был! Едет, бывало, верхом. Так уж не по-нашему, а по-господски (“як пан”): и не встряхнется! Издали его узнаешь!»[480]

      Запорожцы в народных представлениях – христиане-воины, практически военно-монашеский орден. У Евгения Гребенки в романе «Чайковский» козаки после удачного набега на Крым попадают в шторм. Кошевой в недоумении, козаки ничем как будто Бога прогневить не могли, во всем они вели себя так, как подобает настоящим запорожцам: «…в церковь мы ходили, посты держим, возвращаемся с лыцарского подвига. Много истребили бусурманских голов, чтоб христианам было жить на свете шире. Крым долго нас не забудет!»[481]

      В народной песне гетман Сагайдачный променял жену на табак и трубку, показав другим пример, как должен вести себя козак. На Сечь женщин действительно не пускали, потому что «от женщины и в раю человеку житья не было», а на Сечи ей и подавно делать нечего[482].

      Обычай соблюдали строго, не пускали даже

479

См.: Кулиш П. А. Записки о Южной Руси. Т. 1. С. 112.

480

Там же. С. 156.

481

Гребенка Е. П. Чайковский: роман. Повести. С. 69.

482

Там же. С. 80.