Путешествие в мир внутренний и внешний. Регрессия как способ изменения своей жизни. Ванда Дмитриева

ещё сильнее сжав огромную ладонь. – Мы обошли все дома. Остался только твой.

      – Я не знаю ни про каких детей, – заплакала Инга.

      – Говори, – рявкнул немец и ударил женщину головой о кирпичную печь.

      Инга закричала. Подёрнутые лёгкой сединой волосы пропитались кровью.

      – Я ничего не знаю, – храбро повторила она.

      – Хорошо, – ухмыльнулся мужчина.

      Он дёрнул её так, что клок волос остался в его руке. Затем он повалил женщину на пол и принялся жестоко пинать. Носки сапог беспощадно вонзались в её рёбра, ломая их. Инга душераздирающе кричала.

      – Обыскать дом, – приказал он, когда женщина стихла.

      Инга думала, что ей удалось надёжно замаскировать вход в подвал, но она ошибалась.

      – Ганс, мы нашли их, – довольно произнёс самый молодой из военнослужащих.

      Ганс, тот самый, который десять минут назад беспощадно избил хрупкую женщину, пришёл на зов своих коллег. Они вытащили из подвала детей и девушек.

      – О, так тут ещё и трофей для нас, – Ганс жадно посмотрел на Барбару. – Ну привет, красотка, – мужчина провёл по её лицу рукой, оставив пятна крови с волос Инги.

      Недолго думая, Барбара плюнула в него. Повисла пауза. Немец вытер слюну с лица и отвесил девушке звонкую пощёчину.

      – Не трогай её, – истошно закричала Каролина.

      – Выбросите отсюда эту малолетку и возвращайтесь, – приказал Ганс.

      Двое солдат схватили упирающуюся и отмахивающуюся от них девочку. Они унесли её на кухню. Бросили, словно мешок, рядом с бездыханным телом Инги и, заперев дверь, ушли.

      Каролина кричала и билась в дверь. А затем пыталась привести в чувство бабушку, ещё не осознавая, что та уже никогда не поднимет век. Девочка слышала, как раздались четыре выстрела, предназначенные для еврейских детей. Слышала плач и крики любимой Барбары. Каролина понимала, что они били и насиловали её.

      Издевательства продолжались до рассвета. Когда солнце встало, солдаты вывели девочек на улицу. Барбара была полностью нагая. На её когда-то идеальном теле не осталось живого места. Синяки и кровоподтёки покрыли его. Прекрасные черты лица превратились в непонятное кровяное месиво. Волосы были острижены.

      Во дворе дома Инги девочек дожидались две петли.

      Каролина плакала. Полностью уничтоженная морально и физически Барбара нашла в себе силы и взяла сестру за руку.

      – Тихо, моя девочка, – прошептала она, с трудом расцепив губы, на которых запеклась кровь. – Всё будет хорошо. Значит, так надо.

      – Почему, Барбара, – всхлипывала Каролина. – Почему так надо? Мы же ничего не успели.

      – Да, самое обидное, что я так и не рассказала тебе о медицине, ничему не успела научить тебя, – мужественная Барбара ещё нашла в себе силы улыбнуться. – Но ничего страшного. Я же обещала, а я держу слово, – она сжала руку сестры настолько сильно, насколько ей позволяло её состояние.

      – Хватит болтать. Вперёд, – один из солдат подтолкнул