Безупречный шпион. Рихард Зорге, образцовый агент Сталина. Оуэн Мэтьюc

самостоятельную работу, ибо опыта практической работы у него почти нет”^[32]. Тем не менее настойчивость Зорге принесла результаты. В немецком полицейском досье есть данные о приезде Рихарда Зорге во Франкфурт, где он пробыл с августа по октябрь 1927 года. Скорее всего, он контактировал с Яковом Мировым-Абрамовым, номинально занимавшим пост пресс-атташе при советском посольстве в Берлине, а в действительности возглавлявшим тайную сеть ОМС в Берлине. Не ясно, что именно делал Зорге во Франкфурте, тем не менее берлинское бюро ОМС станет его основным тайным каналом связи с коминтерновскими кураторами в Москве^[33].

      В декабре 1927 года Зорге был в Стокгольме под кодовым именем Йохан с первым заданием за пределами Германии^[34]. Сначала дело не заладилось. “Я прибыл 17.12. в С [токгольм]. От Освальда никаких новостей… ” – жаловался Зорге в шифрованной телеграмме, доставленной в ИККИ через Мирова-Абрамова в Берлине. “Наши друзья здесь ничего не знали о том, что я приеду и – с какими заданиями. Боюсь, что то же самое будет в Копенгагене]”^[35]. Зорге выполнял, по всей видимости, роль государственного инспектора, докладывая о “разделении труда в аппарате ЦК; работе отделов; отделе профсоюзов, агитации и пропаганды”. Он также докладывал своему руководству, что намеревался обсудить “вопрос заводских газет” и “подготовку, вероятно, скоро начинающих борьбу за повышение заработной платы в цехах бумажной индустрии”^[36]. Исходя из переписки Зорге с руководством ОМС в Москве, Коминтерн представляется хаотичной организацией, одержимой желанием все контролировать и при этом не способной организовать работу собственных агентов.

      Тем не менее Зорге поразил местных коммунистов своим умом и простотой в общении. Член Датской коммунистической партии Кай Мольтке писал, что, насколько ему было известно, “миссия Зорге не имела ничего общего с разведслужбами и шпионажем”. При этом Зорге читал лекции в партячейках и рекомендовал датским товарищам объединиться с радикальными профсоюзами. “Умение [Рихарда Зорге] продумать все аспекты своей работы было необычайным. В его поведении не было ни намека на нелегальное положение или конспирацию. Во время своих визитов в трудные районы портов и фабрик Копенгагена он любил доказывать, что может выдуть пива не меньше, чем матрос, докер или цементник, или демонстрировал свою физическую силу как борец”^[37].

      Вернувшись в Москву, Зорге в таинственных, даже эксцентричных, выражениях рассказывал о задании своей обожательнице Массинг: “Первое задание Ика выполнял в какой-то скандинавской стране (он так и не упомянул, в какой), где он жил «высоко в горах», а компанию ему составляли «преимущественно овцы». Он разглагольствовал о том, как овцы похожи на людей, стоит узнать их поближе”^[38]. В намного менее легкомысленной обстановке японской тюрьмы он рассказал следователям, что “выполнял функции активного руководителя наряду с руководством партии”. Что же до попоек и рукопашных с крепкими мужиками в доках, Зорге признал, что занимался “разведработой