Человек, обманувший дьявола. Неполживые истории. Михаил Харитонов

бы переговорить с ним о соляных деньгах, но вот незадача – к ценному старцу протянулась шуйца Божия, чтобы забрать его душу в райские кущи.

      Так или иначе, последние слова Малакия надобно было выслушать по-любому. Отходя, старец мог поведать ценную информацию, касающуюся грядущего.

      Старец возлежал на козетке-суковатке, соборованный и причащенный по греческой моде. Однако по виду и запаху его было ясно, что жизни ему осталось с гулькин уд.

      – Подойди… – прохрипел старец с густым новогреческим акцентом. – Грядущее прозреваю… грядущее…

      Алексей Михайлович с неподобающей в его должности прытью порскнул к скорбному ложу и склонил ухо над беззубым ртом.

      – Скрозь века зрю… – бормотал старец. – Вижу, царь, державу твою… Произрастет она и многоплодна будет, аки яблуки земляные, сиречь бульбы пататныя…

      О бульбах пататных молодой царь не очень понял, но продолжал прислушиваться со всем вниманием.

      – Велика и обильна будет земля русская… могуча… многосильна… – Старец неожиданно откашлялся и другим, строгим голосом поведал: – Вот только в Европу она не войдет и цивилизационного единства с ней не обретет никакоже.

      Царь нахмурился. Несмотря на явное еретичество и постоянные обиды, чинимые европейскими державами московскому царству, европейские достатки и лайфстайль ему были вельми по нраву. В мечтаниях своих он видел Русь полноправным членом европейской семьи народов.

      – Нет ли все ж какого средства войти в Европу? – прошептал царь на ухо умирающему старцу. – Хучь через афедрон?

      При слове «афедрон» старец несколько оживился, в стекленеющих глазах прорезался отблеск благодати.

      – Зрю… Проницаю… Есть средство… Надобно, – прошептал он, – овладеть единым градом… Не простым – царевым… Войско послать туда и овладеть силою! А после того, – голос старца неожиданно окреп, – престол туда перенести и столицу поставить! Тогда и станет Русь европейской державою! Но помни – ни ты, ни преемники твои сего совершить не в состоянии! Триста лет силы копить надобно… Но овладеем, на то воля Божья есть! Одно потребно – град царев Царьградом наречься должон! И столицу туда перенесть! Иначе не выйдет ничего, кроме сраму… – Старец завалился назад и перестал дышать.