БондиАнна. В Россию с любовью. Анна Чапман

глаза.

      – Ну? – не выдержал Боб.

      – Я вернулась назад! Добежала до пролёта ниже, взяла газету, валявшуюся на полу – я заметила её, когда поднималась! Оторвала клочок и бросила его на пол. Он стал моим островком надежды. Наступив на него, я в два прыжка оказалась на ступеньке следующего лестничного пролёта. Красочное море осталось позади. Кстати, этот клочок газеты и сейчас там, намертво впечатанный в плотный слой жёлтой краски. А ведь прошло 15 лет, представляете!

      Тот случай я запомнила на всю жизнь. Тогда я впервые поняла, что в жизни не бывает безвыходных ситуаций. Просто иногда нужно взглянуть на проблему под необычным углом.

      Было тихо. Каждый думал о своём. Боб, потупив взор, смотрел под ноги. Мэрилин ушла в тряпичный кокон по самый нос. А я чувствовала необычный подъём, до краёв наполненная детскими воспоминаниями. Пришла уверенность, что всё возможно.

      Я смогла тогда. Смогу и сейчас.

      Наступила ночь. Машины проезжали всё реже, течение Темзы слышалось громче. Под убаюкивающий шелест волн я почувствовала, что засыпаю, хотя была уверена, что не смогу сомкнуть глаз. Но ведь я так рано проснулась сегодня, а день был такой насыщенный.

      Бродяги побросали в бочку какой-то хлам – огонь разгорелся ярче – и стали укладываться на ночлег. У каждого было какое-то подобие подстилки.

      У меня, естественно, ничего не было, но Мэрилин по доброте душевной предложила мне тонкое одеяло. От него неприятно пахло потом и мочой.

      После ночи на такой постели от меня будут в ужасе шарахаться.

      В конце концов я всё же легла на одеяло. Удивительно, но меня совсем не волновало, что вокруг полно людей, и кто-то наверняка смотрит на меня прямо сейчас. Единственное, о чём я могла думать – второй день Форума. Мне – с божьей помощью – необходимо выспаться на грубом ледяном бетоне, да так, чтобы костюм не слишком помялся. Завтра я должна выглядеть не хуже, чем сегодня, и не важно, что обстоятельства изменились.

      Прорвёмся. Ныть – удел слабаков!

      Себя я к таким никогда не относила.

      Вместо подушки я пристроила свою сумку – легла на неё щекой, поджала ноги и закрыла глаза.

      Измученный мозг держался из последних сил и сдался, как только тело приняло горизонтальное положение. Я не успела даже додумать последнюю мысль, как провалилась в глубокий сон.

      Борнмут, 1673 г.

      В предрассветном тумане едва вырисовывались силуэты фургонов и повозок. Двое детей стояли чуть в стороне от дороги. Шестилетняя Энни наматывала на палец длинную светлую косичку, а Эл – мальчик немногим старше – упрямо смотрел под ноги и время от времени поддавал носком башмака мелкие камешки. Оба молчали.

      – Я не хочу, чтобы ты уезжала, – сказал он тихо и почувствовал, как щёки заливает краска. Этого ещё не хватало – рдеет как девчонка!

      – Мне тоже грустно. Не хочется прощаться. Раньше я легко забывала людей, с которыми знакомилась в пути. Но тебя я не хочу забывать.

      Они