Корабль-звезда. Грегори Бенфорд

переживаний в случае, если мы прилетим на Глорию…

      – Когда прилетим. Чаша – просто интерлюдия.

      – Ладно, когда. Тренеры говорили, нам там наверняка круто придется. Нас учили выходить из шока, узнавать симптомы боевой психической травмы, стрессового расстройства и так далее. И применять терапевтические методики. У тебя уже много дней низкоинтенсивное состояние аффекта.

      Он не мог бы опровергнуть это заявление, потому промолчал. Промолчать всегда проще.

      – Посмотри мне в глаза.

      Он неохотно повиновался. Ему отчего-то было проще взирать на выжженный, опаленный солнцем ландшафт… хотя, если подумать, смысла в том никакого. И все же…

      Ирма подалась вперед, взяла его виски в свои ладони и затрясла голову так, что он вынужденно сфокусировался на ее лице, заглянув прямо в яростные глаза.

      – Отлично! Поверь, у нас проблема, и нам обоим придется над ней поработать. Нам рассказывали, что такое состояние следует ожидать в тех случаях, когда субъект…

      – Ага, теперь я субъектом заделался?

      – Ладно, напарник. Такое бывает, когда люди говорят о пережитом, ничем не выдавая эмоций.

      – Я… просто пытаюсь собраться с мыслями.

      – Еще симптомы – недостаток жестов экспрессии, слабая лицевая мимика, вялая артикуляция.

      – Ага. Ну да. И что?

      – Ты отделяешь свои эмоции от воспоминаний о событиях?

      – Не… всегда. Я лишь пытаюсь держаться.

      – Если получишь удовольствие от чего-то реального, это поможет.

      – Гм?

      Удовольствие. Хорошая идея, но такая абстрактная…

      Он взглянул на вечно сияющее солнце – эта здешняя особенность начинала давить. Звездная Струя рассекала небо, ее неоновое сияние вливалось в резкий солнечный свет. Кое-где в этой нескончаемой экспедиции по удивительной, бескрайней Чаше удавалось выгадать периоды тьмы, и теперь, во снах, он мечтал о большем. Ему снилось, как он погружается на глубину и прохладная муть окутывает его, облепляет, точно влажная листва. Просыпаться не хотелось.

      Он все еще размышлял об этом, когда до него дошло, что Ирма деловито расстегивает пуговицы на его рубашке. Голос ее стал низким, ласковым. Руки засуетились, принялись ласкать его тело. Ясное дело, разврат и безрассудство не в ее натуре, да и на мужской магнетизм не спишешь.

      Значит, терапия. Не то чтоб это было важно.

      Шелковистая услада, нарастающая готовность.

      Затем – вспышка оргазма, они сжали друг друга в объятиях, и долгая дрожь экзальтации передалась от тела к телу. Это чувство проводило его в сон…

      Когда Клифф проснулся, Ирма некоторое время поболтала с ним – он лишь потом сообразил, что и это были терапевтические упражнения. Мягким, настойчивым голосом она уговаривала его воспроизвести мерзкие кошмары. Прошла с ним через моменты, которые он выудил на поверхность, проследила сбивчивое хриплое дыхание умирающих, свинцовую тяжесть схваченных окоченением трупов, напомнила о резком гнилостном запахе… затем