Когда мир обретает форму. Анна Петушкова

интересов во мне было немного, поскольку я не прижилась ни в одном из разговоров. Кое-где, я видела как кто-то отделял камни друг от друга и соединял их обратно, а остальные ему хлопали.

      – Эм, – я сидела недалеко от Умая и рыжей девчушки, в одиночестве, под тенью небольшого дерева. Умай, зевнув, обернул ко мне свое лицо, и я чуть подалась к нему.

      – Я тут все думаю о Лесане и, – я продолжала тихо говорить, хоть и заметила, что она ему не совсем нравилась, но Умай больше не слушал моих слов, он моментально подскочил на свои ноги.

      – Раз ты настаиваешь, – произнес он, рыжая девушка удивленно смотрела на него, широко раскрыв свои огромные, карие, чуть зеленоватые глаза. Я, чувствуя отчего-то себя ответственной за его некрасивое поведение, стала извиняться:

      – Прости, нас просто наша подруга ждет, некрасиво её заставлять ждать, – я дождалась того, как она мне улыбнулась в ответ и сказала, чтобы не переживала, тоже поднялась. Мы остановились рядом с Тумашом и двумя парнями, что были ещё меньше его, щупленькими и как один носили круглые очки. Наверное, у них это было символом их клуба, без очков не примут.

      – Пойдешь с нами, – спросила было я, но он меня перебил, презрительно фыркнув:

      – Не видишь, я объясняю умным, – он выделил последнее слово интонацией, – людям, причины возникновения аномалии позволившей…

      – К Лесане, – все же закончила я, его не слушая, – она тут рядом.

      – Увидимся позже, – он кивнул удивленным лицам друзей, поднялся ещё быстрее, чем Умай прежде и мы вновь, странной компанией направились к месту, где оставили Лесану.

      Когда мы уже были близки к условному камню, (Лесана определено любит камни), нам на встречу попались люди, что спешно покидали парк, родители крепко держа за руки детей, тянули их за собой, а многие и вовсе взяли на руки.

      Я поторопилась к Лесане, и была даже достаточно глупа, чтобы переживать за нее. Она, однако, попалась нам на пути раньше. Сама Шамарин поспешно покидала свое насиженное место, если так можно сказать о бешеном беге, с которым она неслась, с сильно уменьшенной в размерах сумкой.

      – БЕЖИМ! – заорала она, приметив нас и махая руками в нашу сторону. – Сейчас здравоохранители нас накроют!

      – Что ты сделала? – спросила я, останавливаясь, Лесана затормозила перед нами, опираясь на колени, тяжело дышала. Отвечать ей не потребовалось, столб огня, простирающегося к небесам, уже можно было видеть невооруженным глазом.

      – Нам надо бежать, – тут же сообщила Шамарин, – если меня посадят, я потяну вас за собой.

      Она смотрела на нас серьезным взглядом, и как мне было не стыдно признать, но я была готова бежать вместе с ней. А что? Она дочь мэра – её оправдают, а я дочь кого? Уборщицы и несуществующего человека с очевидно белыми волосами?

      – Мы должны его потушить, – Тумашь серьезно смотрел на огонь, что поднимался высоко в небо, и испускал жуткий черный дым.

      – О, – Лесана вскинула руки, показывая, что бы он шел вперед, – будь столь любезен. Я потушить его не могу.

      – Как…