Сугубо доверительно. Посол в Вашингтоне при шести президентах США. 1962–1986 гг.. Анатолий Добрынин

мое усиливалось и тем обстоятельством, что сам я был из обычной рабочей семьи, которая не имела никаких связей в партийных структурах или где-то «наверху», в правительстве. Почему именно на меня, не известного никому инженера, пал такой выбор?

      Озадаченный и сбитый с толку, я отправился домой на «семейный совет». Жена моя в тот момент заканчивала учебу в г. Алма-Ате, куда был эвакуирован ее институт во время войны, так что «совет» был в основном с отцом. Отец мой, кадровый рабочий, слесарь, всю жизнь мечтавший вывести меня, своего сына, в инженеры, был решительно против «каких-то дипломатов». По довольно распространенному тогда в рабочей среде мнению, дипломаты, вращавшиеся в «высших сферах», – либо «жулики», либо «обманщики», и отец никак не хотел, чтобы его единственный сын вступил на такой путь. Я сам, конечно, был более начитан, чем отец, но все же имел довольно смутное представление об этой профессии. Да и к чему – на заводе у меня была интересная работа, и ничего другого я не хотел. Короче, укрепился во мнении, что дипломатия не для меня.

      Услышав на следующее утро мой ответ, инструктор Сдобнов страшно разгневался. Заявил, что я мальчишка (мне было 25 лет), что я не понимаю той великой чести, которую мне оказывают, направляя на учебу в Высшую дипломатическую школу, и что если я не понимаю добрых слов, то тогда должен рассматривать сделанное мне предложение уже как приказ военного времени, который подлежит безусловному выполнению.

      Я отправился к главному конструктору Яковлеву за советом (он был в чине генерал-лейтенанта). Ко мне хорошо относился и курировал мою работу на заводе.

      Выразив сожаление по поводу такого поворота дел, он заметил, что надеялся лет через десять сделать меня своим заместителем. Однако против решения ЦК КПСС не пойдешь, и его надо выполнять, нравится оно или нет.

      Так мне пришлось расстаться и с заводом, и с авиацией, которую я любил и за развитием которой старался урывками следить всю свою жизнь, даже уже находясь на дипломатической работе.

      Надо сказать, что годы работы на авиационном заводе сослужили все же мне добрую службу и в дипломатических делах, особенно когда начались советско-американские переговоры по разоружению, которые охватывали область и авиации, и ракетных сил разного назначения. Мне было гораздо легче, чем многим моим коллегам – «чистым дипломатам», – осваивать эту достаточно сложную своими техническими деталями область.

      В течение многих лет для меня оставалось загадкой, чье это было «мнение», о котором мне сказали на Старой площади, которое так круто изменило мою судьбу. Лишь неожиданный случай помог ее разгадать.

      Уже будучи послом в США, я как-то во время отпуска совершал прогулку в окрестностях Москвы, в районе поселка Усово, где было немало правительственных дач. Неожиданно я встретил В. Молотова, бывшего министра иностранных дел, который давно уже жил в этом районе после своей вынужденной отставки в 1957 году. Хотя Молотову уже было в момент нашей встречи за 80 лет, он сохранил хорошую память и ясность ума,