Дикарка для Хулигана. Настя Мирная

удавалось остановить приступ ярости, не выплеснув её на ком-то. Мне есть определение – садист. Как и мой отец. Но я стараюсь с этим бороться, срываясь только во время секса с теми, кто готов это принять. Бывает, что перебарщиваю, но удаётся обойтись без критических последствий. Пока удаётся…

      Опять смотрю на Диану, которая не отводит от меня синих глаз, ожидая ответа, который я не могу ей дать. Не могу признаться в том, что я чудовище, пусть и стоило бы.

      – Я в норме, Ди. Иди домой, а я вызову такси.

      – Егор…

      – Серьёзно, Дикарка, рядом со мной ты никогда не будешь в безопасности.

      – Послушай, – поднимается на ноги, снова предлагая мне руку, – я верю, что ты ничего мне не сделаешь. Теперь, когда ты успокоился. К тому же у тебя спина разодрана. Давай хотя бы обработаю царапины и дам какую-нибудь футболку, чтобы ты переоделся.

      Очередная не самая лучшая идея за последние пару дней, но я встаю следом за ней, сжимая дрожащие пальцы.

      После приступа и спада адреналина даже ноги трясутся. Чтобы не грохнуться, сжимаю ладонями плечи Дианы. Она поднимает на меня голову и почти плачет. Её не меньше меня колотит.

      Сгребаю её в охапку, чтобы успокоить. Прижимаю голову к своему плечу и глажу по волосам и шее.

      – Прости, Ди. – выдыхаю в макушку. – Поэтому я сказал, что у нас ничего не может быть, несмотря на симпатию. Рядом со мной слишком опасно. Я опасен. Для тебя.

      – А для других? – отрывает голову, глядя в глаза.

      Видимо, она не шутила, когда сказала, что предпочитает видеть глаза собеседника при разговоре.

      Меня пугает то, что я думаю, что хотел бы наплевать на все запреты, правила, собственные установки, чтобы хотя бы попробовать построить нормальные человеческие отношения. С ней. Но я не имею на это права. Ладно, сегодня мне удалось сдержаться. Но где уверенность, что я не сорвусь завтра или через неделю? Её нет. Мне стоило бы и дальше гнуть планку и вести себя как скотина, но вместо этого отвечаю:

      – Я трахаю только тех, кто знает, на что идёт. Тех, кто пусть и подсознательно, но хотят жестокости. Это не про тебя. И дело даже не в том, что ты девственница, а потому что ты не такая.

      – Ты меня не знаешь, Егор. – шуршит одними губами.

      Опускаю ладонь сзади на её шею, вожу большим пальцем от горла до подбородка.

      – Я чувствую это желание в людях. В тебе его нет.

      Она мягко высвобождается из моих объятий и берёт за руку. Разрешаю ей это сделать, потому что её прикосновения изнутри согревают. Молча иду за ней к дому. Она открывает дверь и скидывает обувь. Делаю то же самое и иду следом.

      – Егор, подожди в ванне. – головой указывает на дверь. – Я быстренько загоню байк и займусь твоей спиной. Если надо, можешь пока искупаться.

      С этими словами выходит, оставляя меня одного.

      Свалить бы мне по-хорошему, но я опять делаю то, чего не должен. Вхожу в ванну, стягиваю футболку, морщась от боли. Поворачиваюсь спиной к зеркалу, рассматривая длинные кровавые полосы на коже, испачканные кровью джинсы.

      – Пиздос. – буркаю, стягивая штаны вместе с боксерами и вставая под душевую лейку.

      Вода