Хватит врать. Татьяна Дементьева

свободен, – сказал директор, жестом указав на дверь.

      Он неподвижно сидел на столе. Гримаса издевки не сходила. Путь на выход пролегает мимо комнаты охраны. Я заглянул в приоткрытую дверь. Толя и Валера сидели напротив друг друга. Потухшие взгляды выдавали растерянность.

      – Помешал? – произнесла моя голова в проеме.

      – Проходи, – ответил друг.

      Проскочив в комнату и закрыв за собой дверь, я уселся на коробку рядом с ними. Толя пристально посмотрел на меня, Валера тоже.

      – На меня думаете?

      – Правду скажи, – ответил Валера.

      – Не брал никогда и ничего! Клянусь Вам!

      Услышав ответ, напарники почти синхронно уперлись взглядом в ноутбук.

      – Ты все? – спросил Толя у меня.

      – Да. Уволили, даже устроиться не успел.

      – Вот и пожили вместе, – с грустной улыбкой проговорил Валера.

      – Иди домой. Комната только для персонала, – холодно сказал Анатолий, не сводя глаз с монитора.

      – Да, – поддакнул Валера, – лучше не нарываться.

      "Поздновато работать начали!" – чуть не вылетело у меня.

      Я вышел из магазина и, как обычно, искал покоя на улицах города. Бродил до вечера, раз за разом прокручивая в голове произошедшее. Не мог успокоиться, выдохнуть, отпустить. С каждым кругом, намотанным вокруг района, отчаянье нарастало. Ведь стоит на горизонте замаячить лучику надежды, как реальность, будто цунами смывает все на своем пути, оставляя меня на пустом берегу. Голоса в голове измывались снова и снова, перечисляя неудачи, подтверждая правоту всех колкостей, сказанных в мою сторону! Успокоить шум можно только одним способом – алкоголь. В период моего семнадцатилетия достать спиртное, притом крепкое, не составляло особого труда. Купив самый дешевый коньяк, я опустошил бутылку за полтора часа. Покой и крепкий сон застали меня на лавке в парке.

      Холод камеры и незнакомые голоса в неприличной близости ко мне вернули в реальность.

      Я лежал на твердой скамейке, вдыхая аромат немытого бомжа. Голова кружилась и болела, глаза не открывались. От жажды можно сойти с ума. С трудом принял горизонтальное положение, поставив цель, разобраться в происходящем.

      – Доброе утро, – сказал молодой парень в форме, сидящий за столом в паре метров от камеры.

      – Где я? – конечно же, мне давно понятно, где. Зачем спросил не знаю.

      – На Гавайях. Лежишь пьяный, отдыхаешь, как и положено, – не отрываясь от заполнения бумаг ответил парень.

      – Я что-то натворил, да? – спросил больше у себя, чем у милицейского.

      – Ну что ты! Как правило, тут только невинные сидят, – ответил он, мельком оглядев контингент за клеткой, – да, Федор Михалыч? – он уже обращался к соседу по клетке.

      Понятно. Толку задавать вопросы нет. Надо просто ждать, что будет дальше. А ждать пришлось не долго. К решетке подошел "отец" с другим милицейским, постарше шутника. Дядя Олег смотрел на меня без злобы, скорее с жалостью и тревогой. Замок камеры открыт.

      – Выходи, – сказал сотрудник, глядя на меня.

      Неуверенно