Чужой наследник. Саша Фишер

разрешения надо. Эх, плохо быть молодым! Всем насрать на твое мнение.

      – Готовился к подаче заявления на эмансипацию, – я отшатнулся от его диагностических чар и сделал пару шагов назад.

      – Что ты мне, Олежа, свистишь? – он вошел прикрывая за собой дверь, но щупальцы ауры втянул. Так то! – левая сторона скована, рука прижата к боку, в пальцах легкий тремор. Ну так, мне продолжать, или покажешь рану?

      Я вздохнул. Глаза закатывать не стал – невежливо.

      – Эр Святов. Я очень вам благодарен за вашу помощь, но если вы продолжите обращаться со мной как с дурачком, не имеющим права на свои секреты и мнение, я попрошу вас уйти.

      – Эй, – он выставил вперед руки раскрытыми ладонями. – Ну так. Ишь, какой вспыльчивый. У меня этот как его… профессиональный перекос. Не замечал за тобой Олег такой заносчивости. На тайны твои я не посягаю, но рану покажи.

      – Дело не в заносчивости. Перед проведением диагностики принято спрашивать разрешения. Для меня сейчас любое вторжение в ауру может иметь плохие последствия! Я работаю над первой гранью. – Выкрутился, ага.

      – Прости, не знал. Но все же…

      – Давайте договоримся так. Я вам покажу рану, а вы не будете спрашивать, как я ее получил. Я все равно скажу, что на гвоздь напоролся.

      – Ну так. Договорились.

      Мы прошли в кабинет и я стянул рубашку. Святов нахмурился и профессионально, без ауры пропальпировал края раны.

      – Чисто, – сказал он. – Ну так. Видать гвоздь не сильно ржавый был. Ты уверен что тебе не нужен плотник?

      – Я уверен, что проблемы семьи должен решать сам. И этот гвоздь, – я кивнул на рану, – уже забит.

      – Исцеление-то примешь?

      – Если вас не затруднит, дядя Гриша, приму, с благодарностью, – этим ответом я дал ему понять, что инцидент исчерпан.

      Святов сосредоточился, наложил руки на рану, с двух сторон от разреза. И почти мгновенно зарастил повреждения вплоть до кожных покровов. Даже следа на коже не осталось. Я невольно присвистнул, это уровень виртуоза. Потрачена всего одна грань и он даже не вспотел. Повезло его подчиненным.

      – Если ты вдруг поймешь, что не вывозишь. Ну так. Не вывозишь САМ, – он выделил тоном последнее слово. – Я всегда готов помочь. Запомни, Олег.

      – Я услышал твои слова и принял их в сердце.

      С чего вдруг я вспомнил эту старинную формулу. Зерг, палюсь! Святов метнул в меня удивленный взгляд, но, к его чести, не стал никак комментировать мою выспренную фразу.

      – Ну что, – преувеличенно жизнерадостным голосом, чтобы сбить напряжение, пропел я. – Идем подавать заявление? Кстати у меня тут остался отцовский доступ в паутину. Так что я на всякий случай заполнил все формы на странице министерства по делам ограненных. А то мало ли тут, бумажки потеряют…

      – Ну так. Разумно. Ладно идем, боец, – ну вот без меня меня женили. Я теперь понимаешь боец. Какой только армии?

      В этот раз хождение по инстанциям заняло всего два часа. Я подал