Враг для самого себя. Максим Романович Путилин

на открытый потайной шкаф и разбросанные по полу жуткие картины.

      – У каждой картины должен быть свой зритель, я не мог пропустить ни одного шедевра, – с издевательской ухмылкой проговорил Томсон. – Сомневаюсь, что ты сможешь оценить подобные произведения искусства.

      Чёппи недовольно хмыкнул.

      – Мне оно и не нужно. У меня своя работа.

      Чёппи подошёл к картинам.

      – О, так ты об этом? – шумно фыркнул он, склонившись над одной из работ. – Потайная полочка. Неудивительно, что их спрятали. Такой безвкусицы от гения кисти никто не должен видеть.

      Он брезгливо щёлкнул пальцем по холсту, на котором был изображён контраст цветущего луга и выжженной радиоактивной пустоши.

      – Я считаю, что если художник не смог определиться с фоном или как это там называется…

      – Композиция, «мой дорогой друг», – поправил его Томсон, сдерживая ехидный смешок.

      – Кхм, – кашлянул детектив, продолжая мысль. – Так вот, этот человек обычный любитель. – Чёппи по-хозяйски опёрся рукой о стену, чуть не опрокинув стоящую рядом вазу с кистями. – Хе-хе, даже у великих бывают провалы.

      Брайан лишь молча покачал головой, не разделяя легкомысленного отношения напарника к этим зловещим и в то же время прекрасным полотнам. Что-то в глубине его детективной интуиции подсказывало, что за этими жуткими картинами кроется нечто большее, чем просто творческие поиски художника.

      В комнату вошёл Марли.

      – Что, улики ищите?

      – Говорим о величии творческого духа, – сказал Томсон, смотря за реакцией Марли.

      Квадратнолицый детектив улыбнулся и начал бесцеремонно хозяйничать в комнате юной художницы, с любопытством разглядывая отдельные работы.

      – Стало интересно?

      – Ну что ты, я всегда хорошо относился к изобразительному искусству, – неожиданно выдал он, пытаясь выглядеть более образованно, чем есть на самом деле. Скажем честно, этот верзила никогда бы не сказал такой глупости, но ему очень уж хотелось утереть нос Томсону и показать, что его знания ничем не хуже, чем у «товарища».

      – А эта вон неплохая штука, – он ткнул пальцем в портрет девочки, одна половина лица которой сияла жизнерадостностью, а вторая была искажена болью и страданием. – Вот это я понимаю, экспрессия эмоций, двойственность человеческой натуры и всё такое…

      Брайан вздохнул и принялся собирать разбросанные холсты, возвращая их на потайные полки шкафа. Что-то ему подсказывало, что данное дело будет весьма непростым.

      – А где сейчас шеф? – спросил Томсон.

      – А тебе какое дело? – ответил Марли, облокотившись спиной на стенку. Одна из картин пошатнулась и слетела со своего места. Позолоченная рамка шлёпнулась на голову детективу. – Чёрт! – вскричал он, держась за свою голову.

      – Похоже, что искусство не очень любит тебя, – с улыбкой сказал Томсон.

      – Заткнись! Лучше свали отсюда!

      – Не переживай, я исчезну