Гнев Тоурба. Агнес Хоуп

заключила она. – Если выяснится, что письмо подделка, ты думаешь, что сможешь просто уйти? Тебя вывернут наизнанку и, поверь мне, ты выложишь всё, что им будет нужно. И я вовсе не о себе беспокоюсь. Подумай о тех, кто тебя приютил и вырастил. Из-за твоей выходки Илу и Индевера могут казнить. Ты об этом подумала, отправляясь сюда? Такова твоя благодарность? – последние слова с её губ сорвались гневным рычанием, затем она тяжело вздохнула и, зажмурившись, свободной рукой потёрла шею сзади. Пока Элаиза пыталась унять своё негодование, я застыла, в голове прокручивая услышанное. Как только её тёмные в тусклом свете лампы глаза вновь воззрились на меня, я сглотнула скопившуюся во рту горечь и тихо выдохнула:

      – Ты не знаешь.

      Пойдя по пути сначала служителя, а после смотрителя, Элаиза отреклась от своего рода и от любых связей с семьёй, но я была уверена, что о смерти сестры-близнеца ей сообщили. Разве отец не отправлял письмо с известием в Чёрное кольцо?

      – Чего не знаю? – гаркнула смотрительница, недовольно сморщив лоб. – Давай выкладывай, что ещё ты успела натворить.

      – Мама умерла. Пять лет назад.

      Лицо Элаизы мгновенно разгладилось, превратившись в безэмоциональную маску. Её глаза неподвижно застыли и смотрели будто бы сквозь меня. Горечь вины обожгла горло, весь воздух в узкой каморке словно испарился, мне невыносимо захотелось выйти и не смотреть на чужую немую боль утраты. Я трусливо отвела взгляд, уставившись в темноту внизу лестницы.

      – Что произошло? – спросила Элаиза сухим, ничего не выражающим голосом. Я взглянула на неровно обтёсанные камни пола под ногами, не в силах посмотреть на неё.

      – Её… убили, – выдавила я из себя через силу. Холодные когти ужаса сжимали сердце, пока я ждала вопрос, который непременно последует дальше.

      – Кто?

      На языке сразу же завертелся ответ, но я сжала губы, удерживая его в себе. Элаиза продолжала сжимать в руке клинок, и я понимала, что могу и не выйти отсюда, если озвучу правду. Возможно было бы справедливо умереть от руки женщины с лицом мамы, но я не могла этого позволить: всё же я пообещала отцу и себе, что буду избегать смерть так долго как смогу.

      – Она умерла от рук фаруха, – медленно озвучила я часть правды и, зная, что подобное вызовет ещё больше вопросов, быстро добавила: – Отец предположил, что при покупке его обманули: продали раба с ещё живым хозяином. А когда тот умер, с фаруха слетели главенствующие приказы, он взбесился… и напал на маму.

      Элаиза некоторое время молчала, плотно сжав губы и переваривая мои слова. Затем её плечи приподнялись от тяжелого вздоха, а взгляд, устремленный на меня, вновь неодобрительно сощурился.

      – Так или иначе, зачем ты сюда явилась? – Резкая смена разговора и то, что она уделила скорби по сестре всего несколько десятков ударов сердца, ввели меня в ступор. Я раскрыла рот, чтобы спросить её об этом, но тут же закрыла, поняв, что не стоит лезть к ней в душу. Каждый по-своему переживал утраты, и не мне её укорять. – Ты сбежала от Индевера? – Одна тёмная