Самой не верится. Ольга Безденежных

Услышав, что данные книги написали другие авторы, а пишет Егор Андреевич роман, каковых всего издал семь, Владик потерял интерес:

      – А-а-а, понятно, – и убежал во двор. Много это или мало – семь – он пока не знал, в то время для него авторитетом было число «сто».

      Мы с внуком и моим квартирантом посетили уйму красивых мест, но Владик из той поездки запомнил немного: синюю крышу, больших собак и дяденьку с палочкой. Рановато было ждать от него впечатлений, для меня же самым главным было, что он не заболел в дороге.

      Мы вернулись в Москву и стали жить-поживать, но при этом ждать, что на дом найдётся покупатель. Нам очень хотелось расплатиться с ипотекой, зажить без оглядок на «то нельзя, это не можем позволить», хотелось съездить на море, да и ещё внуков рожать пора было. Егору Андреевичу я, конечно, об этом подробно не рассказывала. Зачем ему знать? Но предупредила, что пришла пора писателю подыскивать другое жильё. Долго я откладывала вопрос, но потом всё же выставила дом на продажу. Егор Андреевич, хоть и загрустил, но виду не показывал, старался бодриться.

      Безумно трудно и тяжело далось мне решение о продаже. Зная, сколько сил и здоровья Виктор вложил в строительство дома, я мысленно просила у него прощения за то, что продаю его мечту. Но и держать этот дом для кого-то, не используя возможностей, которые необходимы детям и внуку, я не могла.

      Забегая вперед, скажу, что дом продавался аж три года. Это было немыслимо. Расположенный в прекрасном районе, напичканный дорогой мебелью и техникой, оказался «глухарём». Дом приходили иногда смотреть. Сначала чаще, потом всё реже. Я не сдавалась, цену не снижала. Лена работала бухгалтером, хорошо зарабатывала, подрабатывала ещё в двух фирмах, так как было с кем оставить Владика, с бабушкой, то есть со мной. Зять Рома, конечно, в заработке потерял, когда перешёл в министерство с тренерской работы. Но Лена сказала, что так надо. А она у меня мудрая, и я не противилась. Им лучше знать. Денег на взнос за ипотеку хватает, на продукты, одежду, бензин тоже. То, что ничего не копится, – не беда. «Однажды дом точно продадим, и вот тогда шиканём», – мечтали мы.

      Владик порой просился поехать куда-нибудь, ведь дворовая площадка летом пустела, садик с июня работал в режиме смешанных групп, в связи с чем внука оставляли в этот период дома, со мной. Мы с ним, конечно, не скучали, находили себе полезные занятия.

      Я Владика часто называю «друг мой», что ему нравится. Он же меня зачастую зовёт просто «ба». Первое слово, которое он произнёс, как раз было «ба». Но Лена с Ромой утверждали, что это не слово, а слог, и дождались-таки «мама», «папа», «баба». Но я-то сердцем чувствовала, что меня первую Владик позвал. Об этом я ему и рассказала, когда он подрос. Ему понравилось.

      Люблю его больше жизни. И он меня тоже. Помню, сидел, смотрел мультики, потом подошёл, меня обнял и говорит: «Ба, ты такая красивая! Как Фрекен Бок». Я удивилась: «Владик, разве же Фрекен Бок красивая?» Он подумал и кивнул: «Да. Она же бабушка».

      Новенький

      Мне было