Иисус Неизвестный. Дмитрий Мережковский

людей отдавали душу свою в выкуп за многих, но так, как Он, – никто никогда.

      Вот, Агнец Мой, Который берет на Себя грех мира (Ио. 1, 59), —

      весь грех, – всю тяжесть мирового зла.

      Он искупил нас от проклятья закона, κατάρας. Сам сделавшись проклятием за нас, ибо написано: проклят всяк висящий на древе (Гал. 3, 13.)

      Прежде чем явиться миру, Он уже знал, что это будет;

      знал, что «вкусит смерть за всех, вне Бога, вдали от Бога,

      ,[304] в отвержении, в «проклятии».

      Боже Мой! Боже Мой! для чего Ты Меня оставил? (Мк. 15, 34), —

      этот последний вопль Свой на кресте уже с самого начала жизни предчувствовал; знал, что должен пострадать, умереть, как никто никогда не страдал, не умирал.

      Вы, проходящие, скажите: кто так страдал, как Я?

      жалоба эта, lamentatio, пишется в средние века на подножии распятий, на перекрестке дорог. И до конца времен, на всех путях земных напишется.[305]

      Быстро и для всех равно наполняется чаша страданий телесных, в последний, смертный час; но не равна для всех и бездонна чаша страданий духовных: в нем одном до края наполнится она, и перельется через край; Он один, Отца бесконечно любящий, Сын Единородный, будет страдать бесконечно. Отцом оставленный; крайнюю точку отвержения, отпадения от Бога, – черный, чернее тьмы, ледяной, леденее льда, никому неведомый надир страдания Он один пройдет, чтобы навсегда совершилась «единая жертва» за всех (Евр. 10, 14), и отныне всякий страдающий, отверженный Богом, проходя через ту же точку отвержения, знал, что он не один, потому что рядом с ним – Пострадавший, Отверженный, Проклятый за всех и за него, – за всех и за него Страдающий, Проклинаемый вечно; чтобы каждый мог о Нем сказать:

      возлюбил меня и предал Себя за меня (Гал. 2, 30),

      и услышать от Него:

      в смертной муке Моей, Я думал о тебе;

      каплю крови Моей Я пролил за тебя. »

      XVI

      «Проклят всяк висящий на древе». – «Сын проклят Отцом?» – искушает нас дьявол. Вот где надо помнить, что «Отца не знает никто, кроме Сына». Мы об этом ни говорить, ни даже думать не можем, а если все-таки думаем, то как бы сходим с ума, и уже не знаем, молимся или кощунствуем. Молится или кощунствует рабби Хилкия в Талмуде:

      Кто говорит, что у Бога есть Сын, и что Бог позволил Его умертвить, тот лжет и безумствует; ибо, если Бог не допустил жертвоприношения Исаака, то мог ли бы допустить убиение Сына, не разрушив весь мир и не обратив его в хаос?[306]

      Мир создать не мог ли Всемогущий так, чтобы Всеблагому не надо было жертвовать Сыном за мир? Всякая душа человеческая, при одной мысли об этом, безумьем испепеляется; только одна душа Его, в этом растет и крепнет, как алмаз в первозданном огне:

      духом возростал и укреплялся (отрок Иисус), исполняясь премудрости. (Лк. 2, 40.)

      Этою огненною пищею питался двадцать лет, как младенец – молоком матери.

      XVII

      Был истязуем, но страдал добровольно (Ис. 53, 7), —

      отвечает

304

Евр. 2, 9. Наше каноническое чтение: «Дабы Ему, по благодати Божией,

, вкусить смерть за всех», – отменяется непреложно засвидетельствованным чтением древнейших рукописей: «

, вне Бога, вдали от Бога». – Fr. Barth, Die Hauptprobleme des Leben Jesu, 5.

305

H. Monnier, La mission historique de Jesus, 1914, p. 321.

306

Agad. Ber, 69, ар. Dalman, Jesus – Jeschua, 157.