Бытовая эсхатология для гнау. Ольга Квирквелия

трудно растворима или нерастворима и откладывается в клетках как балласт. Утрата способности к делению закрывает для таких важнейших для организма в целом клеток, как нервные, путь к обновлению. Дифференцировка клеток и утрата ими способности к делению могут рассматриваться как важнейшие причины старения». Наверное, тут все правильно, только вот вопрос: а почему клетки перестают размножаться? Делились-делились, а потом вдруг расхотели?..

      Попробуем продолжить наши поиски в философии. Она также не интересуется рождением, а ситуация со смертью несколько странная.

      В XIX веке француз Танглю определял смерть как общее свойство всех живых. М. Ф. К. Биша говорил, что жизнь – это совокупность явлений, противящихся смерти.

      Но большинство философов сосредоточены на проблеме страха смерти, а не на самом феномене, но поскольку не это нас интересует, приведем только несколько примеров. Вахтангов некогда учил акторов играть не «образ», а «отношение к образу». Так и философы разделяются на тех, кто исследует «образ бытия» (Платон, Гегель, Хайдеггер), и тех, кто исследует «отношение к образу бытия» (Шопенгауэр, Авенариус, Мах, Ницше, Сартр, Маркузе).

      Эпикур боролся со страхом смерти такими рассуждениями: «Приучай себя к мысли, что смерть не имеет к нам никакого отношения… Все хорошее и дурное заключается в ощущении, а смерть есть лишение ощущения. Поэтому правильное знание того, что смерть не имеет к нам никакого отношения, делает смертность жизни усладительной, – не потому, чтобы оно прибавляло к ней безграничное количество времени, но потому, что отнимает жажду бессмертия… Таким образом, самое страшное из зол, смерть, не имеет к нам никакого отношения, так как когда мы существуем, смерть еще не присутствует, а когда смерть присутствует, тогда мы не существуем. Таким образом, смерть не имеет отношения ни к живущим, ни к умершим, так как для одних она не существует, а другие уже не существуют».

      Артур Шопенгауэр полагал, что мир, основанный на стихийной, неведомо откуда взявшейся «воле к жизни», не достоин самого себя, ибо раздроблен на множество «маленьких воль», каждая из которых претендует на самообожествление. Так не честнее ли признаться в абсурде «войны всех против всех», в том, что наш мир – не наилучший, а наихудший из возможных?

      «…Хотел того Шопенгауэр или не хотел, но фактическим, реальным и – главное – действенным результатом, увенчавшим его философскую систему, оказалась специфическая формулировка проблемы смерти. Им была сформулирована проблема „истинности“ смерти, „подлинности“ небытия, понятого как небытие вечно живущей Воли, – эта проблема сменила вопрос об истинной жизни, который был дискредитирован тем, что сама жизнь была объявлена предельным воплощением всякой неистинности».

      Фридрих Ницше мысли о смерти сжал в своих книгах, как пружину. Смерть для него – катализатор действия, побуждающий человека напрягать