Ключ. Хельга Дафне

его не получалось даже по пути домой. Он старался не смотреть на меня и, хоть и отвечал на мои вопросы, все же казался отстраненным.

      – Слышишь? Это поет зяблик, – подсказала я, когда мы проходили мимо двора, половину которого занимал сад то ли яблонями, то ли с вишней. – Мне Слава сказал вчера, когда мы за сладкой водой ходили. Их тут много.

      Ну, вот. Уже начала болтать о птицах.

      – Вы с ним подружились? Раньше ты так много о нем не говорила, – заметил Сережа.

      – Вроде того. В последнее время мама дуется на меня, и мне кажется, что он пытается компенсировать общение с ней.

      – Дуется?

      – Обиделась, что у меня плохие оценки по математике. Будто я не стараюсь, – я засунула руки в куртку и стала смотреть под ноги. Не любила я говорить о наших ссорах. Хотя у Сережи с мамой куда сложнее отношения.

      – А она… она не против, если я приду? Вы же не общаетесь… Ну, получается, она не знает?

      – Это дом Славы, так что я спросила у него, – ответила я, и, заметив на лице друга страх, тут же поспешила его успокоить. – Он уж точно не против. Сказал только, чтобы руки не распускал.

      Сережа покраснел и тоже перевел взгляд под ноги.

      – Что он несет? Какие руки… Будто он не знает меня.

      – В каком смысле?

      Отчим еще ни разу не упоминал, что знаком с Сережей лично.

      – Вячеслав Дмитриевич очень помог моей семье, когда отца… не стало, в общем. Помог перевести его вещи, кое-что выгодно продать. Даже денег дал, чтобы мама первое время могла кормить и себя, и меня. Тогда-то она и…

      Сережа замолчал. Я ничего не говорила, только взяла его за руку. Он перестал краснеть, даже сжал мою ладонь в ответ.

      – Тогда она начала пить, – закончил он, хотя я не ожидала, что он продолжит. – Связалась с такой же пропащей компанией. Как-то раз они не закрыли газ у плиты и ушли. Я остался дома один. Меня разбудила соседка, которая иногда приходила проведать маму – хорошая женщина, но как мама запила, почти перестала общаться с ней. Она через дверь учуяла, забежала, забрала меня, и вызвала пожарных. Меня полгода продержали в детском доме после этого. И если бы не Вячеслав Дмитриевич, так бы я там и остался.

      – Там было хуже, чем здесь?

      – Наверное. Мне просто не повезло с ребятами в комнате. Как-то они разбудили меня посреди ночи, хотели заставить целовать ноги главному среди них. Вроде такой церемонии приветствия. Я отказался. Помимо того, что после этого я неделю провел в больнице, после они еще подговорили других детей со мной не общаться.

      – Какой ужас! Тебя хотя бы отселили от них?

      – Да, благодаря очень хорошей воспитательнице. Не знаю, как они правильно называются, но я их всегда называл так. Только она решила помочь мне.

      Мы замолчали. Трудно было найти какие-то слова, чтобы утешить его. Да и нуждался ли он в утешении? Но и поддерживающие слова было крайне трудно подобрать. Мне казалось, что сказать что-то обязательно нужно, чтобы он не переживал, чтобы показать, что мне его