Страсти оперной дивы. Марина Серова

уже о том, что вчера вечером его не было в гостинице, он, по-видимому, и понятия не имел, кто у него в соседях. И даже неинтересно это было ему. На кой бы она сдалась ему, эта Изольда? Тайком возвращаться в гостиницу, лезть в окно, каждую минуту опасаясь, что заметят, переводить пса…

      «Нет, вздор, – решила я, еще раз окинув внимательным взглядом возмущенного постояльца. – Гнев здесь совершенно искренний и никаких подтекстов не предусматривает. Если бы он неизвестно с какой целью действительно проделал все это, то наверняка догадывался бы, где сейчас его собака, и вел себя совершенно по-другому. В конце концов, не дурак же он, в самом деле, чтобы так рисковать своим «великолепным экземпляром».

      – …лето, жара, – говорила я параллельно с этими размышлениями. – Ведь у вас в номере были открыты окна, не так ли? Не будете же вы для собаки оставлять кондиционер.

      – Кажется… да, кажется, были. Но… там ведь сетки, – уже заметно убавив прыть, неуверенно произнес Андрей Борисович.

      – Ну! Что такое сетки. Их даже я могла бы незаметно снять, а уж для опытного… человека…

      – Значит, систему безопасности нужно было продумывать, – опять взвиваясь под облака, повернулся он в сторону конторки: – Кто возместит мне убытки? Вы знаете, сколько стоит эта собака?

      «Точнее, стоила», – мысленно слегка поправила я, слушая, как догадливый юноша, которому я подсказала лазейку, дрожащим голосом вежливо объясняет, что при форс-мажорных обстоятельствах администрация гостиницы ответственности не несет.

      В вестибюль уже спускался Чаркин, и возмущенный Андрей Борисович очень вовремя заявил, что немедленно съезжает из этого дурдома.

      Пока решались организационные вопросы по расторжению договоров и возврату денег за непрожитые дни, Чаркин, не обращая внимания на то, что происходит на ресепшене, озабоченно смотрел на часы.

      – А, Женя… Ты уже здесь, – по-свойски обратился он ко мне. – Что за черт, сейчас должна подъехать машина, а никого и слыхом не слыхать. Как там Изольда? После вчерашнего пришла в себя?

      – Смотря после чего… – неопределенно высказалась я, решив, что если уж у нас отношения такие близкие и доверительные, не стоит скрывать правду. – Стресс снимали коньячком, так что он-то прошел, но, похоже, появилась небольшая новая проблема.

      – Понятно… – с досадой проговорил Макс. – На репетиции снова будем слушать, как воют на луну.

      Он достал трубку и, нажав вызов, через некоторое время проговорил в нее:

      – Изольда? Ну ты как? Пора ехать.

      Выслушав ответ, Чаркин буркнул «угу» и, не сказав мне ни слова, вышел на улицу.

      Через некоторое не очень короткое время в вестибюле, хрипя и откашливаясь, появилась сладкая парочка. Впрочем, их внешний вид уже отличался от того, каким он был непосредственно после пробуждения. Они выглядели бодрее, взгляды приобрели осмысленность, и складывалось впечатление, что пациенты если