Его бывшая жена. Последний шанс. Ирина Шайлина

приходишь, когда я сплю, – обвинила меня Ника. – А я скучаю.

      Она сидела передо мной и я плела ей белоснежные косички. Раньше не умела, да и волос у Ники почти не было лет до двух, так, пушок. А вот после двух, как полезли, пришлось учиться.

      – Зайка, прости, – повинилась я. – Это только на несколько дней, потом работы будет меньше.

      И мужчина, который принимал участие в твоём создании, уедет, добавила мысленно.

      – Тётя Надя хорошая, – вздохнула дочка. – Конфеты даёт.

      Выходим из подъезда, я так стискиваю детскую руку, словно в любой момент бежать готова. Но никто не выходит нам навстречу из припаркованных вдоль сугробов машин. Все хорошо. Он не приехал. Расслабленно выдыхаю.

      Всю дорогу Ника болтает без остановки, я помогаю ей переодеться, когда у меня звонит телефон. Трубку беру сразу, без задней мысли.

      – Я подъеду к тебе через десять минут?

      – Я не дома пока.

      Секундная пауза. Из группы доносится детский крик, а потом задорный смех.

      – У тебя там дети?

      – Это телевизор, – тут же отвечаю я. – Я приеду минут через двадцать.

      Опускаю телефон в карман, смотрю на дочку. Существует предрассудок, что у альбиносов красные глаза. Нет, это не так. Они у неё серые. Но такие светлые, что почти прозрачные. В разы светлее хмурого неба, но такие же безграничные. И смотрят они на меня с укоризной.

      – Врать не хорошо.

      – Я знаю, но все мы иногда врем. Пока, снежок.

      Поцеловала её в пробор между косичками, помахала рукой и поспешила на улицу. В машине снова убрала кресло в багажник, посмотрела, чтобы ничего детского не валялось. Я устала уже так жить. Хочется, чтобы снова Ника и я, и никаких переживаний.

      Бессонов курит у подъезда. И вот хочется ему вставать так рано, учитывая, что у него здесь и обязанностей никаких нет? Если только для того, чтобы мучить меня.

      – Я тебя давно спросить хотел, что за фамилии дурацкая?

      – У меня? Я же сюда зимой приехала. Пять лет назад. Хотелось лета и теплышка, вот я себе фамилию и придумала. Сама.

      Отбросил сигарету, направился к машине и открыл мне пассажирскую дверцу.

      – Почему тебя дома нет? Время без пятнадцати восемь. Где ты ночевала?

      – Это не твоё дело, Бессонов.

      – У мужчины?

      Я вижу, как его руки сжимают руль, так, что белеют костяшки пальцев. Но его моя жизнь и правда, не касается. А ещё… Ну, пыталась я. Пробовала. Ника только в садик пошла, я ещё не начала работать полный день, у меня даже время было. И я позволила себе познакомиться с другим мужчиной.

      Он был хорошим. Всяко лучше Бессонова. Он был милым. Его не пугало наличие Ники. Но когда я допустила близость с ним, я поняла, что просто ничего не чувствую. Сплошная механика, я лежу, он на мне двигается, дышит тяжело, а я размышляю – в какой момент лучше застонать, чтобы было правдоподобнее?

      Бессонов так выжег меня изнутри, что теперь в моем сердце, и вагине, похоже, больше нет места другим мужчинам. С тем парнем я вскоре порвала, и поняла, чем так – лучше никак. У