Последний в Мариинском дворце. Воспоминания министра иностранных дел. Николай Покровский

Когда введено было печатание журналов, значение писцов с «царским» почерком очень упало; тогда им стали поручать хранение дел, журнальную часть каждого отделения, хотя все-таки требовалась и переписка всеподданнейших докладов, некоторых особо секретных журналов и т. п. Высшею должностью, до которой могли достигнуть чины экспедиций, была должность экспедитора, их непосредственного начальника, на котором лежала ответственность за порядок делопроизводства во всей Канцелярии, за безошибочность переписки бумаг и т. д. Это была должность V класса[166], и занимавшие ее доходили до чина тайного советника.

      Отношение чинов черной кости к чинам белой кости было чрезвычайно самостоятельное и независимое: они составляли свой собственный мир, хотя и были распределены по отделениям; в отделениях некоторое, деловое только, подчинение имело место относительно начальника отделения; на прочих, более молодых, старые чины экспедиции смотрели в лучшем случае покровительственно – они ведь были настоящими хранителями традиций Канцелярии. Некоторые даже к начальникам отделения относились с нескрываемым пренебрежением, не стеснялись высказывать им свое мнение о них, предъявлять им ультимативные требования и т. п. Что касается экспедиторов, то они с полным основанием могли смотреть свысока на молодых начальников отделений, которые во многом от них зависели и получали нередко нахлобучки. Нечего говорить, что образовательный ценз чинов черной кости был у всех самый незначительный.

      Чины белой кости, напротив, были все с высшим образованием. Управляющий делами Комитета А.Н. Куломзин, сам университетский, не давал особого предпочтения лицеистам[167] и правоведам[168]; университетских было поэтому довольно много. Эта часть Канцелярии была своего рода гвардией гражданского ведомства. Полковой характер взаимных отношений проявлялся во всем: за очень немногими исключениями, все были друг с другом на «ты», а постоянное общение не только на службе, но и вне ее еще более поддерживало эту близость. Взаимная подчиненность выражалась только в распределении занятий: от начальника отделения зависело поручить то или иное дело своему помощнику или причисленному и наблюсти за их исполнением, так как он отвечал за отделение. Но за этими пределами никакого подчинения уже не было, даже несмотря на различие возраста.

      Во многом такие отношения зависели, конечно, от высшего начальства в лице А.Н. Куломзина и его помощника Э.В. Шольца. Они, бесспорно, дополняли один другого. Э.В. Шольц был человек в высшей степени добрый и благожелательный: всякий из нас мог найти у него помощь и добрый совет. Он никогда не терял самообладания и в моменты особого напряжения предупреждал ошибки и прорухи; в минуты же чрезмерного увлечения, к которым был так склонен А.Н. Куломзин, умел быть весьма полезным тормозом, сдерживавшим такие увлечения.

      Полную ему противоположность представлял сам А.Н. Куломзин: стремительный и увлекающийся, он в отношениях к подчиненным держался чисто патриархального

166

Для сравнения – в V классе находились должности вице-губернатора и вице-директора министерского департамента.

167

Лицеисты – выпускники Императорского Александровского (до 1 января 1844 г. – Царскосельского) лицея. Открыт 19 октября 1811 г. в Царском Селе, с 1844 г. располагался в Петербурге. По воспоминаниям Н.С. Таганцева, одно время преподававшего в Лицее, в нем «выдвигались науки, так сказать, государственные: государственное право, международное право, политическая экономия, статистика», причем в Лицее «много было потомков старого дворянства, родовых». Особенностью лицеистов являлось то, что среди них «благодаря царскосельским традициям, воспоминаниям о Пушкине и его современниках процветала наклонность к поэзии». Лицеисты, как правило, поступали на службу в Министерство иностранных дел и в Министерство финансов (Таганцев Н.С. Пережитое. Пг., 1919. Вып. 2. С. 53). Закрыт после Февральской революции 1917 г.

168

Правоведы – выпускники Императорского Училища правоведения. Основано в 1835 г. для повышения уровня судебных кадров и состояло при Министерстве юстиции. В Училище, по наблюдениям его профессора Н.С. Таганцева, «на первом плане стояли все чисто юридические предметы: римское право, гражданское и уголовное право и процесс». Основной контингент правоведов составляли «дети чиновников всех рангов и ведомств». По традиции правоведы увлекались музыкой, поскольку из Училища «вышли Серов, Чайковский». По окончании Училища правоведы шли преимущественно на службу по Министерству юстиции (Таганцев Н.С. Указ. соч. С. 53). Закрыто после Октябрьской революции 1917 г. Подробнее о нем см.: Анненкова Э.А. Императорское Училище правоведения. СПб., 2006.