Плачущий монстр. Влад Райбер

У этого человека не было головы, только белозубая нижняя челюсть висела на двух жилах. Одежда от воротника до живота затвердела от застывшей крови.

      За ним вышел ещё кто-то низенький… Он был скручен, как пружина, вытягивался и сжимался при ходьбе.

      Затем выполз последний. Этого человека словно достали из дробилки. Он представлял собой бесформенное скопище размолотых костей, изорванной кожи, мышц и органов.

      Я боролся с собой изо всех сил, чтобы не убежать. Заставлял себя помнить, что терплю этот кошмар ради мамы и папы. Давил в себе разумное желание спасаться бегством.

      Меня сотрясала дрожь. И всё же, наблюдая этот адский цирк, я ничего не чувствовал, только странную пустоту внутри.

      Пластилиновый человек начал свой отбор:

      – Пожалуйте! Безголовый, кручёный-перекрученный и куча мяса! И кого же нам оставить?

      Он потрепал безголового за нижнюю челюсть и сказал:

      – Заурядный!

      Потом пнул мыском бесформенную груду плоти и заявил:

      – Несуразный!

      Только один изуродованный человек пришёлся ему по вкусу. Тот, который своей искажённой формой напоминал пружину.

      Пластилиновый человек посмотрел в его несчастные выпученные глаза и произнёс:

      – А ты интересный! Иди домой и наведи шороху!

      Уступая дорогу, я прижался спиной к пыльному щитку. Вытягиваясь и сжимаясь, человек-пружина ушёл вниз по ступенькам.

      – Ну а вам только гнить! – сказал пластилиновый человек и махнул рукой на оставшихся.

      И я тут же уловил запах испорченного мяса. Безголовый упал, сначала позеленел, а затем почернел. То же самое происходило и с грудой останков. Разложение протекало бурно и мгновенно. Скоро на полу осталась только сухая сморщенная масса, да и она быстро рассыпалась в пепел.

      Я всё время дрожал, словно от холода, прятал в карманы непослушные руки. Хотелось надеяться, что рано или поздно невыносимый кошмар закончится и мне позволят вернуться в свой обычный мир.

      – Видишь, как можно менять людей! – Глаза-дырки пластилинового сузились и снова расширились. – Но я работаю не так грубо. Для меня это искусство… Ты хотел видеть, что я сделал с твоей роднёй? Пойдём, посмотришь.

      Пластилиновый человек улыбнулся ещё шире, юркнул обратно к своей двери и распахнул её. Он приглашал меня к себе.

      Я не знал, что ждёт меня за порогом. Представить не мог, как выглядят похищенные души родителей…

      Из квартиры лился мерцающий свет, как от ёлочной гирлянды. Эти тусклые огоньки подействовали на меня, как гипноз, и я прошёл внутрь.

      Обстановка напоминала склад всякого старья.

      Полки и стеллажи были заполнены разнообразными предметами, от которых волосы вставали дыбом: старые куклы без глаз; черепа животных и людей; ржавые инструменты, покрытые паутиной; гниющие книги с надорванными корешками. В углах старая мебель: шкафы, комоды, стулья.

      Проходя между рядами предметов, я слышал таинственные шорохи, будто кто-то прятался среди полок.

      Пластилиновый