Темный разум. Михаил Андреевич Бедрин

улыбнулся.

      Я хотел что-то ответить, но выдохнул и постарался успокоиться.

      – Я сказал: всем – место. Быстро, – произнёс я вкрадчиво.

      Страсти уползли в разные уголки моей души, ворча и шипя в ответ. Уняв бешеное сердцебиение, я снова уснул. Правда, далось это уже нелегко.

      – Ну, что? Делаем ставки: кто из нас будет первой? – прошептала из своей клетки Гордыня через некоторое время. Прошептала, и злорадно улыбнулась.

      Август 2019 г.

      Книга Судеб, ты мне больше не страшна…

      – И что мне с этой… штукой делать? – я пытался скрыть скепсис. Сомневаюсь, если честно, что у меня это получилось.

      – Да что хочешь, мальчик мой. Начни с простого: вот тут можно сделать запись на завтра. Это будет «проба пера». А потом, ты сможешь прочитать своё расписание на будущий месяц. Но шанс у тебя будет всего один.

      – Спасибо, – всё ещё с сомнением глядя на потёртый ежедневник, я взял его. – Я… Я обещаю подумать над вашими словами.

      – Хорошо… – тут старика скрутил приступ удушливого кашля.

      Я сидел в палате одинокого пациента. Им был сухенький, но жилистый старичок девяноста одного года от роду. К нам в клинику он попал с болями в грудине, и с каждым днём его состояние потихоньку ухудшалось. Я по долгу службы посещал его плату почти каждый день: то одно оборудование подключить, то другое настроить.

      Дедушка оказался словоохотлив и часто и подолгу беседовал со мной. Как выяснилось, он был одинок: ни одного из родных на свете не осталось.

      На завтра была назначена операция: несложная, но и не самая рядовая. Вот и перед самым днём ИКС Сергей Вениаминович протянул мне блокнот.

      – Это – Книга Судеб. Об одном прошу: не спрашивай меня, откуда она.

      – Ладно. А как эта… штука работает?

      – Вот, первый лист – пробный. Черновик, если угодно. Здесь можешь писать то, что случится завтра…

      Дома, за ужином, я думал об операции Сергея Вениаминовича. Мне этот дед был крайне симпатичен.

      – Что-то случилось? – участливо осведомилась супруга.

      – Нет-нет, всё хорошо. Я просто не голоден. Спасибо тебе, – я встал, поцеловал жену в лоб и отправился в комнату.

      Там, сидя на кровати, я смотрела на Тот-самый-блокнот. Мой скепсис был просто колоссальным. Но всё же любопытство с ним как-то договорилось.

      Слегка волнуясь, я раскрыл блокнот. Внутри на обложке, в кармане на форзаце находился карандаш. Я задержал грифель над бумагой на какую-то долю секунды, а потом старательно вывел: «Сергей Вениаминович, после операции завтра выживет». Поставил точку, всех проводили, теперь домой.

      На следующий день я спросил в отделении реанимации: поступал ли к ним такой-то пациент. Получив отрицательный ответ, я отправился искать хирурга, проводившего заветную операцию.

      – Вань, ты же сегодня Пашина оперировал?

      Мы с хирургом сидели вместе в буфете и пили кофе.

      – Это которому за девяносто?

      – Ага.

      – Ну.

      – Как он? – я слегка волновался.

      – Не выжил, – буднично произнёс Иван Андреевич.

      – Как? – я обомлел.

      «Не