Между двух имён. Антология обмана. Книга 1. Влада Жнецова

спесивого жнеца. Мужчина попятился, увидев, как второй незнакомец, придержавший обескураженного собеседника за талию, обратил на него взор. Пуля вонзилась в бок, распоров бледную, усеянную багровыми отсветами кострища плоть. Ныне искры, витающие подле изящных рук, превратились в брызги крови, алым жемчугом рассыпавшиеся по земной твердыне.

      Гранатовыми зёрнами катилась смертоносная аль, оставляя бордовые следы на чёрном одеянии, и зияющая дыра, как средоточие рубиновых кристаллов, зияла в утончённом теле, которое не только не обмякло, но и не забилось в конвульсиях. Заря выплескивалась из гнилостной червоточины, уходящей в недра расколотого естества, пурпурное марево хлестало, как родниковый ключ, но предсмертная агония заметно опаздывала.

      – Какая дерзость, – твёрдо, без хрипов и неуёмной дрожи, вскидывающей кадык, декламировал сражённый выстрелом хмырь, и рана его, словно у нечестивого, начала затягиваться.

      Ельник, объятый пламенем, стрекотал полчищем горящих сверчков, рычал и пищал глотками сотни опалённых зверьков, змеился янтарными тенями по лицам, укрытым темнотой чёрных капюшонов. Разбушевавшееся золото выбелило в гладких сгустках правильные носы и тонкие губы, выразительные скулы, широкими крыльями выпирающие за пределы безликих полотен.

      Когда выстрел нашел свою жертву, высокий силуэт пошатнулся, и покров с его головы частично спал, обнажив остроконечное ухо, белым пёрышком вынырнувшее из-под плотной ткани. Окровавленные пальцы тут же схватились за край тёмной материи и накинули её на холёный лик, небрежно завернув вытянутый ушной хрящ. Вычленив из кошмара, ставшего явью, эту незаметную, но чрезвычайно важную деталь, Вальтер пришёл в бешенство. Злоба слепила его, и он поддавался, ведомый ею. На деле всё было проще, чем он думал: по его душу, по души его супруги и дочери пришла не глупая и запуганная чернь, принявшая добрую чародейку за скверную колдунью, а люди, присягнувшие высокородным эльфам. Чванливые изверги ложными речами подчинили умы несчастных горожан своей воле, дабы не пачкать нежные ручонки в крови невинных, и теперь с упоением наблюдали со стороны за творившимся бесчинством.

      Вальтер хотел выстрелить снова. Кровь лилась из широкой раны на выжженную землю, заливая её. Крупные капли несли в себе энергию жизни, и почва, впитывая их, покрывалась свежими зелёными ростками, которые тут же слизывало пламя, бросающееся под ноги.

      – Уповать на людское здравомыслие – идея заведомо пропащая, – придерживая раненого союзника, незнакомец, заливающийся соловушкой, смеялся, помогая тому подняться. Его ладони, обтянутые кожей чёрных перчаток, покрывала вязкая красная жидкость, пышущая металлическим жаром и противной солёностью. – Впредь будь внимательнее.

      Вальтер, обескураженный такой нерасторопностью злонравных путников, выругался, сплюнув густую слюну, и побежал прочь, не чувствуя ни страха, ни ноющей боли в хромой ноге, которую он торопливо подволакивал. Вот уж и впрямь деревянная колодка, а не конечность – устремившись к тропке, уходящей