Литораль. Марина Семенова

но соседская девочка Оля как-то озадачила меня недетским вопросом:

      – Зачем ты с ним дружишь, он же – еврей?

      В тот же вечер за ужином, я спросила у мамы:

      – А что, еврей – это плохо?

      – Почему ты так решила, – удивилась мама, переставая жевать.

      – Это не я решила. Это Оля. И она дразнится.

      – И как же она дразнится?

      – Она говорит: «Жид пархатый!» А пархатый, это какой?

      – Не знаю… – смутилась мама и отправилась мыть посуду.

      – Так мне дружить с Мишей или нет? – на всякий случай уточнила я.

      – Конечно дружить.

      И я продолжала дружить с Мишей, потому что он был очень умный и мне с ним было интересно. Но, Олю наша дружба почему-то очень раздражала и, тогда, она решила зайти с другой стороны. Она оказалось не по-детски изобретательной – эта Оля.

      – А возьми меня с собой в гости к Мише, – попросилась она, по-собачьи повернув голову набок.

      – Не знаю… Он только меня звал, – попробовала отбиться я.

      – А это будет ему сюрприз!

      Я растерялась. Мне хотелось сделать другу Мише сюрприз, но что-то меня останавливало. Видимо, я была слишком маленькой чтобы понять – что именно. И потом, эти собачьи глаза… И я взяла Олю с собой.

      Двери нам открыла старшая Мишина сестра Соня и пригласила в комнату. Мы с Олей уселись на диван, а хозяйка достала из шкафа целую стопку удивительных книг.

      – Вот, посмотрите пока, а Миша сейчас придет, он с мамой в детской поликлинике. А я вам сейчас печенье принесу.

      Я взяла из стопки верхнюю книжку и развернула её – сказочный воздушный замок поднялся и растянулся во все стороны. Следом за ним стали раскрываться бумажные фигурки принцессы, злой колдуньи и маленького пажа в голубом камзоле. Оля, как завороженная, смотрела на эту красоту и вдруг, рванув книгу из моих рук, разорвала её пополам. Потом еще и еще. Она в считанные секунды растерзала в клочья бумажную сказку, злобно сверкая глазами, а я не могла двинуться с места, меня словно приклеили к дивану. Но, когда разделавшись с первой книгой, Оля принялась за вторую, я не выдержала и ухватила её за крысиный хвостик. Конопатая бестия заорала во весь объем своих детских легких и, когда на шум из кухни прибежала переполошенная Соня, завопила, тыча в меня пальцем:

      – Это всё она! Она! Это она из зависти. Я знаю!!

      Больше в дом к другу Мише меня не приглашали.

      Это была первая, очень маленькая, детская несправедливость, оставившая в моей светлой душе, нет, не шрам – сгусток. Крошечный черный сгусток, небольшое пятнышко не рассасываемой обиды.

      В тот год мой отец, получив звание подполковника и новое назначение, отбыл в далекий город Тбилиси, оставив жену и двоих детей в Украине. Пожив какое-то время без семьи и, вновь, почувствовав себя красивым и неженатым, обаятельный офицер опять закрутил роман, а потом и вовсе решил уйти из семьи. В один из своих приездов, он, требуя развода, устроил громкий и отвратительный скандал, обвиняя во всем холодную и равнодушную к нему жену. Забившись под стол и закрыв уши руками, я пересиживала родительскую ссору и свою, уже совсем недетскую, беду.

      Успокоившись,