Я твоя последняя игрушка. Ирина Шайлина

такие примитивные чувства. Только любопытство, его не унять. Наверное, когда я перестану быть любопытным, можно заказывать гроб – жить дальше будет не интересно.

      – Ничего не нашли. Она чиста.

      Я сидел на балконе второго этажа. В небе не то, что тучи – просто непонятная серая хрень, которая словно соткана из потяжелевшего воздуха. Алла в саду, я вижу её, наверное, она прекрасно знает, что я наблюдаю.

      Позади раздались шаги – я недовольно поморщился, хотя сам отмашку дал охране пропустить. Марк мой партнёр, и мы знаем друг друга уже много лет, но порой он меня утомляет – его слишком много.

      – Новая игрушка? – кивнул он на женскую фигурку в саду. – Блин, кофе принесите. Нет, лучше коньяк.

      Кресло протяжно застонало, под его весом. И сразу суета, которая разогнала то самое ощущение неподвижности, что мне сохранить хотелось.

      – Ещё не знаю, – ответил я глядя на Аллу. – Не решил.

      Я лукавил немного – знал, что уже на крючке. И если девушка здесь, то пути назад нет.

      – А чего тянешь? – Марк прищурился, разглядывая девушку. На ней лёгкое струящееся платье, на лице ни грамма косметики. И странным образом лицо без косметики не стало мягче. Оно словно соткано из острых углов, несмотря на плавный изгиб мягких губ. – Конечно, не в моем вкусе, но что-то в ней есть. Отдай мне, а?

      Я поморщился – мне кажется, просить что-то настолько личное это верх бестактности. Я не любил отдавать свои игрушки, по крайней мере, пока они самому мне не надоели.

      – Нет, – коротко ответил я.

      Я надеялся, что к этому вопросу мы больше не вернёмся, но Марк не таков.

      – А че тогда сам тянешь? Ни себе, ни людям.

      – У неё двойное дно, – сформулировал я мучивший меня вопрос. – Эта девочка не так проста.

      Марк фыркнул и залпом выпил виски. Я сдержал раздражение – находиться с этим человеком становилось откровенно не комфортно. Он был из тех, кого власть и деньги словно тормозят в развитии. Не рос, скорее деградировал, пользуясь всеми возможностями своего положения. Но все же я его ценил – в вопросах бизнеса его ум был остер, а хватка – бульдожьей.

      – У тебя паранойя, – покачал головой Марк. – Она началась после смерти Старовойтовых. Да, мне очень жаль, что их убили. Но они умерли, все, их нет больше. А ты гонишь из-за херни.

      Я дал одному из своих людей знак, и он понял его мгновенно. Спустился вниз, сказал что-то Алле – отсюда не слышно. Она бросила цепкий взгляд на меня, внимательно посмотрела на Марка. Во мне вспыхнуло глухое раздражение – Марк был смазлив и бабам нравился, летели, как мухи…на дерьмо. И провоцировать боевого товарища я не хотел. Кивнул коротко, Аллу увели в дом.

      – Девочка, – напомнил я. – Старовойтовых нет, а девочка осталась.

      Но Марк снова только фыркнул.

      – Семь лет прошло. То ли была девочка, то ли нет. Не докажешь. Да и давно бы явилась уже, на кону большие деньги.

      – Если есть мозги, не явилась бы. Она же знает, что случилось. Все знали.

      Убийство семилетней давности было громким. Ещё бы – один из самых