БутАстика (том II). Андрей Буторин

стать цветам и небу. Но они были… рыжевато-серыми, неопределенного «болотного» цвета. Такого же, как и ее волосы, распущенные по плечам. Разумеется, волосы можно сделать любыми, было бы желание и фантазия, но Сашка почему-то знал точно, что у этой девушки все могло быть только настоящим.

      Короче говоря, он влюбился. С первого взгляда. Что, надо сказать, случилось с ним впервые.

      – Привет! – сверкнула улыбкой девушка, и спейс-разведчик перестал быть таковым. Он тут же забыл, где он, зачем, как и почему. Только успел удивиться, что стоит, словно клоун, в скафандре; быстро сорвал шлем и ответил:

      – П-привет!..

      Вообще-то он никогда раньше не заикался. Поэтому очень смутился. Да еще и девушка засмеялась, запрокинула голову и рассыпала по василькам волосы. Сашка снова крякнул, смутился еще больше, разозлился на себя и наконец-то сумел сказать почти нормально:

      – А-а… Кто вы?

      Девушка перестала смеяться, хотя улыбка осталась с ней. Тряхнула болотной гривой, сказала, почти шепнула:

      – Мы такие же, как вы… Мы вас искали.

      Сашка поморщился:

      – Да нет!.. Вот вы… ты кто? Как тебя зовут?

      Девушка вновь рассмеялась. Сашкино сердце вздрогнуло. Болотноглазая фея, словно почувствовав это, оборвала смех и ответила вопросом на вопрос:

      – А как бы ты хотел называть меня?

      «Моя любимая!» – едва не выкрикнул Сашка, но спохватился и ответил просто:

      – Любовь! Ну, то есть, Люба…

      – Хорошо, – тряхнула болотной гривой девушка. – Значит, я Люба. А ты?

      – С-саша, – вновь запнулся спейс-разведчик, мысленно чертыхнулся и, проклиная себя, выплюнул: – Александр Зверев. – Потом все же добавил: – Можно просто Саша.

      – Ага, – подмигнула Люба. – Так и запишем!

      «Ой! – все же проснулся в Сашке спейс-разведчик. – А я-то это пишу?!» Он заглянул в шлем. Индикатор записи с нагрудной камеры мигал зеленым. Когда он успел включить камеру, Сашка не помнил. Видимо, сработали рефлексы.

      Сашка поднял голову. Люба по-прежнему улыбалась. Но, словно услышав что-то, доступное только ей, спрятала улыбку и быстро сказала, показав на шлем:

      – Надень! Срочно. Две минуты до конца связи!.. Очередной сеанс через восемь часов.

      – До какой связи? – опешил Сашка.

      – Надень! – почти крикнула девушка и сдвинула брови. Сашка пожал плечами, но послушался.

      Люба поднялась и оказалась невысокой, почти на голову ниже Сашки. Он протянул к ней руки, сделал шаг и… ошалело заморгал. Перед ним была песчаная желто-серая равнина, усеянная булыжниками; вдали, у горизонта, чернели горы. Над головой мерцало тусклыми звездочками темно-серое небо, с которого ярким бельмом пялилось местное светило.

      – Люба… – прошептал Сашка и заморгал, поскольку глаза почему-то стали плохо видеть. Спейс-разведчик протянул к ним руку, но вспомнил, что он снова в шлеме.

      «Ёшкин кот! – вспомнил Сашка любимое ругательство прадеда. – Да я