БутАстика (том II). Андрей Буторин

Ни в коем случае.

      – Ага, – сказал я.

      – Ну что, пойдем? – посмотрела Анна на Машу. Та пожала плечами и поднялась:

      – Пошли.

      Девчонки неуверенными шажками направились к серому бурдюку. Мне снова почудился запах кожи. И почему-то я совсем перестал волноваться за своих любимых. Даже когда они приблизились к пленнице, и из ее скользких серых складок вынырнули два толстых длинных отростка, похожие на щупальца, я не волновался. Я очухался лишь, когда прижатые этими щупальцами к телу клейстихи, завизжали Анна и Маша.

      – Отпусти их! – подпрыгнул я с кресла. – Я буду стрелять!

      Дурак. Я не подумал, что перевести мои слова некому. Обе переводчицы, заходясь криком, корчились в липких объятиях инопланетянки.

      Я подскочил к ней сбоку, чтобы не задеть девчонок, и выстрелил. Сверкнул луч. Запахло озоном и сразу вслед – жареным. Запах был даже приятным.

      Потом мы долго и молча сидели на бетонном полу. Маша и Анна – потому что не могли подняться, я – потому что не мог стоять.

      Потом Анна сказала:

      – Ее нельзя было убивать. Зачем ты это сделал?

      – Зачем?! – вмиг подскочил я. – Затем, что мне нужны живыми вы! Затем, что я люблю вас!

      Маша подняла на меня полные боли глаза. Зеленые. Как изумруд. Как кровь, вытекающая из обугленного бурдюка. «Все-таки у них есть кровь, – подумал я. – Надо будет сказать Крутько».

      Я нырнул в зеленое пламя Машиных глаз. Я сказал:

      – Да, я люблю вас. Обеих. И вы обе это знаете. А теперь живо в душ и переодеваться. Я пошел докладывать шефу.

      Дважды дурак. Дудун. Шеф все видел и слышал сам. Едва успели девчонки выйти из комнаты, как за дверью послышался топот.

      Крутько был омерзителен, как никогда. Он прыгал вокруг меня, брызжа слюной и потом, и орал:

      – Что ты наделал?! Как ты посмел?! Я тебя уничтожу, сгною!

      Я послал шефа по конкретному адресу. Он не пошел. Тогда повернулся к двери я.

      – Стоять! – завизжал Крутько. – Ты хочешь, чтобы я объяснялся с министром?! Сейчас пойдешь к нему сам!

      Я послал его снова. Он опять не послушался. Зато вдруг сник, сдулся, рухнул в кресло и сжал лысину ладонями.

      – Что делать?! Что теперь делать?..

      – Снять штаны и бегать, – сказал я.

      Удивительно, но Крутько на это никак не отреагировал. Видать, и впрямь его припекло капитально.

      – Ладно вам, – сказал я. – Что случилось-то? Вы давеча три миллиона собирались поджарить, и ничего. А я всего один бифштекс сделал. С кровью, кстати. Вы спрашивали.

      – Что я спрашивал? – старчески прошамкал начальник, подняв на меня мутные глаза.

      – Про кровь. У них есть кровь. Зеленая, – кивнул я на растекшуюся под тушей клейстихи лужу. – Когда лететь?

      – Куда? – страдальчески выдохнул шеф.

      – К главарю слизней, на их каракатицу, – сказал я. – Куда же еще?

      – Зачем? Теперь-то зачем?

      – Как зачем? Да все за тем же. Что изменилось-то? Парламентер уточнял, в каком состоянии должна быть клейстиха?

      Глазки Крутько заблестели