Фиктивный развод. Агата Лав

опускается в высокое кресло босса. Я подхожу к нему, ловя его заинтересованный взгляд, в котором вспыхивают коньячные искорки. На Арбатове белоснежная рубашка с расстегнутыми верхними пуговицами. В разрезе выглядывает небольшой крестик, который у него был еще до нашего знакомства.

      – Ты ничего не сказал мне о ней, – продолжает причитать Светлана Сергеевна. – Почему я узнаю обо всем последней? И совершенно случайно! Боже, это еще отец не знает!

      – Ему плевать, я уверен.

      Я демонстративно присаживаюсь на подлокотник кресла Вадима.

      Его мать сказала, что я должна знать свое место.

      Ну хорошо.

      Я как раз выбрала подходящее местечко.

      Бровь Арбатова ползет вверх. Он щурится, созерцая мое поведение, а меня несет еще дальше. Я кладу ладонь на его плечо и веду выше. К виску, а потом закапываюсь пальцами в жестких волосах Вадима.

      Ох, зря.

      Где-то вдалеке происходит всплеск разума.

      Но он затихает, когда я вижу колючий от ненависти взгляд Светланы Сергеевны. Она буквально физически не может переносить тот факт, что я вновь добралась до тела ее единственного и драгоценного сына.

      – Ты ломаешь свою жизнь! Как ты не видишь?! Она опозорила тебя, а ты… Где твоя мужская гордость?

      – Мама, – ледяной возглас Вадима даже меня заставляет поежиться.

      Светлана Сергеевна замолкает, понимая, что ступила на запрещенную территорию. Она качает головой, но рта больше не открывает.

      – Мы поговорим потом, – добавляет Арбатов. – Ты успокоишься, и мы поговорим.

      – Я не успокоюсь, этого не будет.

      Мать Вадима порывисто разворачивается и покидает кабинет. Я как зачарованная смотрю на дверь, которая захлопнулась за ее спиной, и пытаюсь прийти в себя.

      Как ураган, честное слово.

      Женщина-катастрофа.

      – Кажется, я ей по-прежнему не нравлюсь, – произношу.

      Я отнимаю ладонь от Вадима и привстаю, но он возвращает меня на место. Запускает руку мне за спину и надавливает, заставляя соскользнуть с подлокотника на его бедра.

      Черт.

      Всё происходит так быстро, что я успеваю лишь сделать один судорожный глоток воздуха. Его тепло окутывает меня, а его крепкие длинные пальцы ходят по моему телу. Я чувствую их на спине и шее. На шее хуже всего: там нет одежды, и я ощущаю его кожей к коже.

      Как покалывающие, постепенно набирающие силу разряды тока.

      Как то, что я не должна испытывать.

      – Вадим.

      – Еще пару секунд. Прошу.

      Прошу?

      Он сказал “прошу”? Я не ослышалась?

      Ему как будто становится легче оттого, что я в его руках. Он не порывается поцеловать или стянуть мою одежду, но он так прочно жарко держит меня, что это становится слишком интимным.

      Быть в его руках – неправильно.

      Сидеть в его объятиях и принимать то, что можно засчитать за ласку, – тем более.

      В груди зарождается ураган, одна эмоция цепляет другую и закручивает вихрь, с которым я не знаю, что делать. Я не могу отрицать,