Байки об искусстве, прекрасных дамах и фееричных кражах. Комплект из 3 книг. Софья Багдасарова

А сейчас на дворе уже год 1376-й, и славный город полон веселых монашков и щедрых кардиналов, и карманы ласковой Сюзон никогда не пустуют.

      Она девушка веселая и умная, знает по-французски и провансальски, сумеет объясниться и с приезжим с Рейна, и с гостем из Рима. В этот вторник у ее гостя, фра Луки из Леспар-Медока, в глазах беспокойство. Сюзон щекочет ему ложбинку между темечком и хребтом, заросшую кудрявыми волосами южанина, но секретарь его святейшества епископа Парижского Эмери де Маньяка никак не размякнет. Он машинально поглаживает бугры ее грудей, но думает о другом.

      Брат Лука беспокоится не просто так: в Авиньон приехала знаменитая Катарина из города Сиены, и она смущает душу папы Григория ХI словами о священной миссии и долге, пробуждает в нем совесть и взывает к чести.

      Сюзон слыхала и раньше об этой монашке Катарине. Совсем молодая для такой славы – лет под тридцать, и ни богатых родственников, ни знатной семьи, ни внешности. А говорят о ней много – такой проповедницы еще поискать!

      Когда она вещает о Христе, небесах и адском пламени – рассказывали Сюзон молодые безусые попики, – становится по-настоящему страшно и душу пробирает страх перед гневом Господним! «Мне даже стало неловко, что у меня шазюбль из лучшего лионского бархата и нижние подштанники атласные, а не вериги с власяницами. Но я слушал ее всего семь минут, а потом сбежал наружу, чтоб не совершить глупостей. Верховный инквизитор одного городка, по слухам, пришел к ней однажды, решив испытать в богословии. А все кончилось тем, что он подозвал служку и, не выходя из комнаты, отдал ему ключ от своей роскошной кельи, наполненной лучшей мебелью и ценнейшими книгами, и велел все продать, а деньги раздать бедным. А затем ушел со своего высокого поста и отправился монахом-прислужником в монастырь в лесах. Как можно отказаться от такой должности, не понимаю!» – приговаривал молодой епископ, бастард из гасконского дома, вечно сидевший без средств.

      Сюзон такого тоже не постигала. Ее заботило лишь то, что письмами с проповедями пресловутой Катарины зачитывались герцоги и королевы, что они ее слушались, а Пиза и Лукка даже пригласили быть миротворцем в своей войне. А Флоренция, которую папа отлучил за бунт против Церкви, отправила эту девицу послом в Авиньон вымолить городу прощение. Но теперь о снятии с Флоренции интердикта все и забыли – она замахнулась на совсем ужасное! Эта святоша пытается уговорить папу перенести престол обратно в Рим – и это после семидесяти лет в Авиньоне.

      Ах, этот прекрасный город Авиньон, если послушать гостей Сюзон – «новый Рим» на журчащей Роне! Пышные кавалькады дам, рыцарей и кардиналов – в пурпуре, шелках, сверкающих доспехах, со светлоглазыми соколами, сидящими на запястьях в перчатках, с пажами у стремени и шутами над ухом. Улочки полны компаний беззаботных студентов и толп пилигримов с посохами, веселыми клириками всех видов и цветов облачений, лекарями и астрологами, бродячими купцами с тюками, полными парчою и атласом, янтарем с Балтики и жемчугом из Индии. Ах, этот Авиньон