Крутой Пришелец. Дмитрий Юрьевич Суслин

Он же громовержец! Сказал бы после ужина, и жил бы себе на здоровье. Нет же, поторопился. Юпитер же рассердился не на шутку, он с утра всегда такой, и кричит:

      – Эй, Геркулес, сын мой возлюбленный, а ну-ка прикончи эту гадюку, змею подколодную, что на груди я пригрел!

      А мне что? Я с похмела тоже злой. Тут, чтобы бессмертье заработать, столько подвигов пришлось совершить, вспоминать тошно. А этот гад на халяву приперся, да еще и бессмертным стал. У-у-уй! Поймал я дракона, значит, да и разорвал пополам.

      Потом, разумеется, мы с батюшкой пожалели бедолагу, да поздно.

      – Что, сдох дракон? – спросила Наташа, и в голосе у нее прозвучала жалость.

      Геркулес махнул рукой:

      – Да нет, чего ему станется. Он же уже бессмертья хлебнул. Только вот разорванным остался. Так и ходит. Одна половинка в одном месте со стола объедки клянчит, другая в другом хвостом да лапами землю роет. Смешно!

      – А дальше? – спросила Наташа. Геркулес ей явно понравился. Она легкомысленно склонила голову на могучее плечо гиганта и на ходу отдыхала в его тени. У меня же от этого зрелища почему-то слегка в душе заскребли кошки. Судя по нахмуренному лицу Стеллы, у нее тоже.

      – Дальше? Да Меркурий, гад, низкая душа, начал мне вредить. Обиделся, что я его дракона порвал. А я ж, чего? Я только приказ исполнял. Но ему же не докажешь! Он у нас умник. К людям стал чаще ходить. Решил причину найти, почему нам Олимпийским богам люди стали меньше поклоняться.

      – И как выяснил? – улыбнулся я.

      – Выяснил. Откуда-то пронюхал, что скоро на землю придет новый Бог, хотя по виду он будет самый, что ни на есть живой человек, которому все остальные люди поклоняться начнут, а нас олимпийцев полностью забудут. А раз забудут, то и жертвы перестанут приносить, и умрем мы от не почитания и голода духовного.

      – Знакомая история, – вздохнул я. – Закономерный финал любой языческой религии.

      Геркулес продолжал:

      – Юпитер как про это узнал, так сразу гром и молнии метать. Убрать, кричит, конкурента. А Меркурий ему и посоветовал это дело мне поручить. Я сначала ни в какую!

      – Что же это такое? – говорю. – Я же пятьсот лет на земле не был. Там же все переменилось. Мне так даже боязно. Никуда не пойду! Пусть сам Меркурий идет, раз он это все придумал, у него и башка поумней моей будет.

      – Ай да сынок у тебя,

      Отец наш великий!

      Засмеялась тогда мачеха Юнона. Она в такие моменты всегда рядом и обязательно масла в огонь подольет.

      – Нет послушания в нем,

      Сыновней любви и почтенья.

      Дерзость одна, да бахвальство.

      Избалован он на Олимпе донельзя.

      Не пора ль проучить наглеца

      И послать его к людям на землю?

      Ну, меня и послали! Отец лично взашей вытолкал с Олимпа, да еще и коленом под зад дал.

      – Иди, – говорит, -

      И назад возвращайся тогда лишь,

      Когда порученье мое ты исполнишь,

      И