Сотворение мира. Борис Благовещенский

Последний должен находиться на затылке человека, в том самом месте, где, по данным доктора Вильсона, самое сильное биоэлектромагнитное излучение. Шляпа Таймырова с первичным усилителем находилась сейчас на вешалке. Как же так? Он посмотрел на вешалку и все понял. Этот дальтоник опять унес его шляпу! Вместо коричневой шляпы Таймырова на вешалке висела зеленная шляпа Сухоедова.

      Об этом недостатке профессора не различать некоторые цвета, особенно коричневый и зеленый, в институте ходили разные анекдоты. Однажды он, одеваясь в гардеробе, перепутал свой плащ с плащом Таймырова. Зрелище было очень потешным: обернувшись, Таймыров увидел, что профессор стоит перед зеркалом в его коричневом плаще, который был ему чуть ли не до пят, и спокойно начинает застегивать пуговицы. Неизвестно, чем бы это тогда закончилось, если бы профессор не заметил хохочущего коллегу. Вспомнив этот случай, Таймеров чуть не рассмеялся.

      Сапиенсатор тем временем исправно фиксировал то, что сейчас рождалось под унесенной шляпой. Таймыров вдруг подумал, что делает что-то запретное, записывая чужие мысли, ведь возможность этого он сам только что отрицал в разговоре с профессором. Сознание того, что профессор сам был виновен в происходящем, нисколько не облегчало его совесть, и он, поспешно выключив аппарат, отошел к окну.

      «Знал бы профессор, что сейчас произошло, – думал он, глядя в окно, – унес мою шляпу с первичным усилителем. Где же его сейчас найти?» Он подошел к телефону и набрал номер лаборатории Сухоедова, но, увы, никого там не было. Таймырова вдруг осенило, что из записи сапиенсатора он мог бы узнать, где находится сейчас профессор. Впервые его детище могло оказать реальную услугу своему создателю. Так заманчиво было взглянуть на то, что было на бумажной ленте. Но сделать это для него означало то же самое, что копаться в чужом белье или залезть в чужой стол и прочитать не ему предназначенное письмо. Таймыров колебался. В нем боролась совесть интеллигента с простым любопытством и интересом ученого-изобретателя, и он, шагнув к сапиенсатору, начал искать оправдание своим действиям. «Во-первых, – думал он, – я это делаю не из корысти, а из научного интереса; во-вторых, я не собираюсь использовать полученную мной информацию во вред профессору Сухоедову, а в-третьих, я не нарушаю никаких юридических законов, так как нет закона, запрещающего читать чужие мысли».

      Таймыров понимал, что придумывает это для успокоения своей совести, что все его естество против того, чтобы кто-либо, затаившись, читал мысли другого, но желание заглянуть в запись сапиенсатора было сильнее всего, и он в конце концов решил: все это сейчас не имеет никакого значения. Перемотав запись, он нажал кнопку с надписью «чтение» и начал читать наматывающиеся на барабан строки.

      СКОРЕЕ РАБОТА У НЕГО НАХОДИТСЯ НА ЗАКЛЮЧИТЕЛЬНОМ ЭТАПЕ А МОЖЕТ И ВОВСЕ ЗАКОНЧЕНА ЖАЛЬ НЕ УВИДЕЛ ЧТО ЗА ЗАПИСЬ БЫЛА НА ПЕЧАТАЮЩЕМ УСТРОЙСТВЕ ОЧЕВИДНО ОН ПЕРЕМОТАЛ ЛЕНТУ ПОСЛЕ ЗАПИСИ ВСЕ-ТАКИ НА БАРАБАНЕ