Русская жена эмира. Артур Самари

особенно на дервишей-погонщиков, что сидели кругом. Его встревожило поведение одного из них. Ему было лет сорок, как и все, он был одет в старый, выцветший халат с заплатами и чалму. Он давно казался Таксынбаю слишком болтливым, и командир уже докладывал о нем полковнику и Даврону, но те не принимали мер. А ведь три дня назад он хотел разузнать о грузе у солдат. И вот теперь этот погонщик опять что-то затеял, кажется, он желает сбить своих братьев с истинного пути и что-то твердит им. Те же слушали настороженно, глядя друг на друга с испуганными глазами. Что за речи он ведет? Может, замышляет смуту, бунт? И Таксынбай решил проверить, о чем же тот болтает? Он обратился к рядом сидящему помощнику, который рассказывал какую-то забавную историю:

      – Салим, мне не по душе вон тот погонщик: много болтает, аж глаза блестят. Надобно узнать, о чем он говорит. Подкрадись к ним со стороны большого валуна и вслушайся. Но прежде иди к котлу, как будто по делам, а затем зайди к ним с тыла. Ступай.

      Помощник Таксынбая так и сделал. Бросив кое-какие указания поварам, он лениво побрел к скалам, а оттуда метнулся к большому камню. Вроде все шло удачно, отметил про себя Таксынбай, наблюдая за помощником.

      Соглядатай вернулся к командиру таким же путем. Солдат был взволнован, глаза его сияли.

      – О, мой начальник, ваши опасения верны. Этот подлый дервиш сеет смуту и уговаривает своих братьев захватить караван. Он твердит им, что в мешках золото. Оказывается, он сделал дырочку в одном из хурджунов и извлек одну монету. И дервиш показал своим братьям золотой рубль.

      – Да, забавная у них беседа. А как он захватит вооруженный караван? Об этом не сказывал? – от злости Таксынбай ударил кулаком по траве.

      – Такого разговора не было. Только сказал, что и солдаты будут на их стороне, когда узнают о грузе. Перед горой золота никто не устоит. Еще этот смутьян твердил братьям, что другого такого случая в их жизни не будет.

      – А каким был ответ других дервишей?

      – Они молчали, опустив глаза. И лишь помощник Даврона возразил, сказав всем, что они божьи дети и не нуждаются в деньгах, ибо деньги служат Шайтану. А тот опять за свое: «Если деньги столь противны твоей душе, то подумай о своих бедных детях и родне, которым все это нужно? Ведь они не дервиши, как мы, а значит, им это нужно». Однако верный человек Даврона был все так же тверд: «О, брат мой, – сказал он, – тебя явно попутал Шайтан, и ты весь в его власти. И туда же тянешь своих братьев. Пока еще не поздно, одумайся, иначе ты будешь проклят самим Всевышним и окажешься в аду, где будешь гореть. Неужели это не страшит тебя?» Вот такой был у них разговор.

      – Вот так дела! – возмутился второй помощник Таксынбая. – Такого изменника нужно мигом зарезать. Дозвольте мне это сделать, мой командир?

      – Погоди, не спеши, – сказал командир, – прежде надо разузнать, кто заодно с этим негодяем.

      – Но, мой командир, медлить слишком опасно. Пока мы станем