Невинная для хулигана. Инна Матвеева

жутко бесит эта его самодовольная усмешка.

      Которая явно появилась до того, как я врезала, а теперь как застыла. Впрочем, приходит в себя он быстро. И смотрит уже совсем по-другому.

      Злобно. Угрожающе.

      – Извинилась. Быстро, – требует так сурово, что у меня сердце сжимается от страха.

      Божечки…

      – Т-только после тебя, – дрожащим голосом выдаю.

      Звучит как испуганный лепет, а не жёсткое требование. И сама это сознаю, а потому ничего удивительного, что ублюдок на это лишь смеётся. Одновременно скользя по мне презрительным взглядом.

      – И откуда такие борзые и одновременно жалкие берутся? – выдавливает он, скривившись в отвращении. – Я, блять, вторых шансов не даю. Извинилась живо.

      Опять этот суровый голос, который каждое слово как ударом делает. И хотя кто тут борзый, так точно не я, но спорить с этим не хватает смелости.  Да и здравый смысл не позволяет.

      Растерянно оглядываюсь по сторонам: тут никому нет дела до меня и происходящего. Более того, кого-то прямо сейчас третируют чуть ли не хлеще – вижу, как какой-то парень вышибает у второго поднос, причём так, что его содержимое выливается несчастному на грудь и лицо. Надеюсь, там не было кипятка…

      К горлу подступает ком, а в голове шумит. Лучше бы родители отправили меня в монастырь… И наплевать, что там нет охраны, способной меня защитить от угрозы убийства, которая повисла над моей семьёй. Здесь её тоже нет! Здесь всем наплевать, кто и что творит. Администрация, судя по всему, чисто формальная.

      Ублюдочный брюнет делает яростный выпад в мою сторону, и, попятившись на автомате, чуть не падаю. От этого паника усиливается, резко разворачиваюсь и сбегаю.

      Сердце колотится наперегонки со мной, перед глазами почти ничего не замечаю и боюсь повернуться, чтобы понять, гонятся за мной или нет. Чужие голоса, смех, шаги и прочие звуки как через вату. Просто несусь, едва ли не всхлипывая.

      Папа, мама… Заберите меня обратно! Неужели нависшая над вами угроза страшнее этого всего?!

      О голода и страха кружится голова, но чёрта с два я вернусь в эту кафешку. Или зайду в какую-либо другую, рискнув нарваться на очередных ублюдков.

      Меня колотит и, кажется, я всё-таки издаю почти истеричный всхлип. А потом и панический визг, потому что чувствую, как меня быстро догоняют и сгребают в охапку, мгновенно ограничивая в движениях.

      Дёргаюсь, сбито дыша. А потом вдруг перестаю дышать совсем, потому что улавливаю, что так держит меня не тот ублюдок. Его руки не обжигали, не волновали так странно. Близость не обволакивала… Не погружала в странное оцепенение.

      И нет, мне вовсе не приятно, что меня так крепко стискивает другой ублюдок, который немногим лучше того! Но слёзы, не успев выйти, отступают. В руках Мрака спокойнее. Хотя я его сейчас прямо-таки ненавижу, видит Бог.

      Не знаю, откуда эта уверенность, что это именно Марк меня держит, но она заполняет сознание, вытесняя всё остальное. А он чуть ослабевает хватку, явно замечая, как я успокаиваюсь. Зачем-то говорит