История нашей жизни том-1. Александр Черевков

на ногах не опасна? – спросил удивлённо.

      – Ни так часто к нам в санбат попадают больные художники и новый год бывает один раз в году. – понятно, объяснил мне, майор медицинской службы. – Тебе нет никакой разницы, где служить. Зато санитарный батальон украсится под новый год.

      – Мне придётся служить дальше в своей военной части. – напомнил майору медицинской службы. – Какими глазами буду смотреть на своих сослуживцев и на земляков с Кавказа, если из-за болезни испорчу им новогодний праздник?

      – У тебя до нового года есть целый месяц. – напомнил майор медицинской службы. – Майор Кикишвили, тоже уважает своих земляков. Так что ты можешь спокойно, не выходя из этой палаты, оформить новогоднюю ёлку санитарного батальона и своей военной части. Думаю, что майор Карпухин поймёт меня. Не будет после санитарного батальона сажать тебя на гауптвахту перед новым годом, сроком на десять суток за твою самоволку на рыбалку к волнорезу.

      – На гауптвахту меня не посадят. – уверенно, заявил. – Так как не принял воинскую присягу. Но насчёт оформления новогодних ёлок санитарного батальона и своей военной части не отказываюсь. Если, конечно, согласится майор Карпухин.

      – С майором Карпухиным, договорюсь. – уверенно, сказал майор Кикишвили, протягивая жилистую руку.

      Мы ударили с майором Кикишвили по рукам. Майор медицинской службы ушёл из моей отдельной палаты. Вскоре в палату принесли ужин, какого не видел за две недели моей службы в советской армии. Хотя в нашей воинской части в столовый шеф-повар был мой земляк Лева Амборян. Видимо, майор Кикишвили поставил меня на учёт в офицерскую столовую санитарного батальона?

      В любом случае, в санитарном батальоне мне было оказано особое внимание в первый вечер. Понял, что служба у меня в армии будет в дальнейшем прекрасной.

      Вполне возможно, что мне в самоволку не придётся бегать? Художники здесь в дефиците, поэтому придётся часто передвигаться по городу между армейскими подразделениями гарнизона. Даже по пропуску придётся мне выходить в Батуми.

      После шикарного ужина в санитарном батальоне спал в отдельной палате так хорошо, что даже забыл о своих опухших ногах. Боли в опухших ногах не было никакой. Было лишь такое ощущение, что пересидел свои ноги. На опухшие ноги трудно было вставать. Так как создавалось какое-то непривычное ощущение и покалывало в подошву ног.

      У меня появлялся страх оттого, что кожа на ногах может лопнуть и от этого будет много потери моей крови.

      Сразу с самого утра, после шикарного завтрака в кровати, ко мне в отдельную палату пришли оба майора, Карпухин и Кикишвили. Карпухин ни стал ругать меня за самоволку. Оба майора мой прокол с рыбалкой и самоволкой обернули в шутку. Стали потешаться надо мной в том, что случилось с моими ногами. Как какой-то морской хищник обглодал пойманных мною рыб прямо на кукане.

      Тоже смеялся над вчерашними приколами со мной на волнорезе. Особенно мы потешались над тем, что своими дикими воплями обратил внимание военных патрулей, а также