Фрунзе. Том 2. Великий перелом. Михаил Ланцов

взять пистолет, лежавший под рукой в тумбочке, и изготовился к стрельбе. Он не доверял на слово. Так что секретарь входил медленно и плавно.

      – Что там?

      – Попытался оказать сопротивление.

      – Раненые?

      – Меня немного зацепило, – скривив от боли губы, прошипел секретарь, придерживая кисть левой руки.

      Будь прострел правой или левой – рабочей, Феликс бы его отстранил. Ну как он будет писать и фиксировать? А так, если кости не разбило и хорошо перевязали, то можно.

      – А этот? Жив?

      – Да куда он денется?

      – Заводите. А сам попроси ребят тебя перевязать. Никуда пока не ходи. После перевязки сядешь на место и будешь фиксировать всех, кто сунет нос. Хотя нет. Сначала позвони на проходную и прикажи никого не выпускать. Вообще никого. Понял?

      – Слушаюсь.

      Ввели.

      Точнее внесли, так как его умудрились нокаутировать.

      Допрос был быстрым, простым и жестким.

      Сомнений у Дзержинского не имелось – он явно пришел по его душу. А значит, кто? Правильно – контра. Жалости он не испытывал никакой.

      Пяти минут хватило на то, чтобы получить сведения.

      Феликс поднял трубку телефона.

      – Михаил Васильевич?

      – Да, – ответил нарком по военным и морским делам, который к тому времени уже успел вернуться со стрелкового полигона.

      – Извини, что беспокою в выходной. Тут такое дело… Ребята твои нужны.

      – Конечно. Сколько? Куда? Зачем?

      И завертелось.

      Солнце клонилось к закату. А сотрудники центрального аппарата ОГПУ, подкрепленные бойцам СОН, выступали на «тропу войны». Действуя быстро, жестко и не уведомляя никого из Политбюро. В том числе и для того, чтобы не спугнуть добычу.

      Это позволило в самые сжатые сроки пройти по всей цепочке до заказчика. Ее просто не сумели нормально подчистить. Ведь такой реакции от Феликса никто не ожидал. Он так раньше не делал. И уж тем более не решался арестовывать высокопоставленных членов партии. Так что Литвинов, как глава Коминтерна, очень удивился, когда в его спальню ворвались хорошо вооруженные бойцы и «сломали ему лицо» при попытке возмущаться.

      Строго говоря, к утру весь центральный аппарат Коминтерна был арестован. А их сейфы да несгораемые шкафы опечатаны и вывезены в ОГПУ. Политбюро же обо всем этом узнало только с рассветом. От самого Феликса. И уже, по сути, сделать ничего не могло. Ибо кое-кто из задержанных успел дать признательные показания. Да и документы, найденные в сейфе Литвинова, свидетельствовали против него лучше всякого чистосердечного признания…

      – … – грязно выругался Сталин, когда положил трубку.

      Еще один важный ему игрок не выдержал и сорвался. А ведь он его предупреждал. Но нет, обгадился. Видимо, давление его зарубежных друзей оказалось слишком существенным. Да и ленинградская парторганизация нервничала, через которую проходило довольно много «левых» денег. В том числе и Коминтерна…

      Глава 6

      1927 год, апрель, 1. Москва