Евангелие-2024. Валерий Нахальный

простоты… – Валя замолчал.

      Потом опять раздухарился:

      – Заумные вещи, много терминов и специальных слов… Кому это нужно? Специалистам или тем, кто хочет произвести впечатление на заказчика или работодателя? Что такое сейчас большая литература? Элитарное искусство для избранных?.. Литература метафизического протеста?

      Основной совет, который мне давали редакторы, – Сокращай! Пиши проще! Должна быть остросюжетность, сюжет не должен отпускать читателя ни на секунду! Японский эстетизм – длинное, медитативное чтение – сейчас никому не нужен: это прошлый век!..

      И ещё один критерий: можно ли из этого сделать фильм. Сегодня, чтобы стать известным писателем, недостаточно написать хорошую книгу. Само понятие хорошей книги размылось. Без вливания денег никто о тебе не узнает. А если нет читателя, то нет и автора. То, что Вечерний продал на 3,5 миллиона своих книг с пустыми страницами доказывает мои слова…

      Я решил не подписывать свои произведения, потому что анонимный писатель работает на благо искусства, на возврат к тем временам, когда слова что-то значили и не измерялись в рублях. Я срываю своё имя и втаптываю его в промокшую от дождя землю… «Моё имя – стёршийся иероглиф»… Гений не оставляет после себя школу. Школу оставляет посредственность. Стиль гения повторить не возможно. А, да что там! – с досадой махнул рукой Валентин.

      – Вот ты меня прогрузил!.. Я тебе на это так скажу. Я согласен с твоими редакторами, афоризм – лучшая литературная форма! Кто есть такой писатель? Писатель есть пиздун! Он должен всю жизнь пиздеть и подслащать своим пиздежом невесёлое существование человека! Это правда! – сказал Федул, садясь в какое-то люксовое игровое кресло. – А чтобы человек хавал его пиздёж, он должен идти в ногу со временем, должен актуально пиздеть!.. Но в любом случае, раз ты здесь, в раю – значит, ты был хорошим писателем… Или хорошим человеком! И неизвестно, что лучше!

      – А ты вообще понимаешь, что ты нарушил правило? Ты вторгся в чужой мир, – шёпотом, оглядываясь по сторонам, сообщил Валентин. – Тут за такое по головке не погладят. – А соглядатай твой персональный, где – ангел-хранитель, как тут говорят?

      – У меня вообще-то двое. В Купчино остались, за порядком там следят! – с гордостью заявил Федул, закинул ногу на ногу и закурил.

      Валентин посмотрел на Федула так долго и пристально, что Федул подумал о том, что либо он так ангельски красив, что от него невозможно оторвать глаз, либо у него из носа опять торчат волосы.

      – Знаешь, Федул, – заговорил Валентин, смотря теперь как бы сквозь Федула. – Я хочу открыть тебе страшную тайну. Я атеист, – помолчал и добавил: – Как Наполеон!

      – Вот те нате, – открыл рот Федул. – А как же всё это? Кто за этим стоит? – он очертил руками круги над головой. – Я же портреты в цитадели видел! Не бывает же, чтобы всё само собой!

      – Кто, кто? Да никто! Это симулякр – копия того, чего на самом