Белый город. Территория тьмы. Дмитрий Вартанов

в женских глазах-янтарях.

      Строчки пришли сами собой – в ряду «шедевральных» димановских стишков прибыло.

      – Ладно, хватит о водной стихии и Дарвине с Ломоносовым. Прощаться пора. Я не гожусь на роль ангела-хранителя. Хотя ты вроде как молвила, что я тебя спас. Выходит, я ангел-спаситель. Обращайся если что, только предупреди заранее: где и когда решишь понырять, – он встал и, чтобы не произносить очередного абсурда, повернулся к ней спиной, вздохнул полной грудью и пошёл, но вдруг услышал:

      – Роль ангела-хранителя не твоя… таковым станет друг твой православный с иудейскими корнями… Я буду ждать тебя. Уверена, ты понравишься пантерам… И в следующий раз захвати гайтан с Божией Матерью для меня…

      Он прибавил шаг. Уже вне моста резко остановился и обернулся. Женский силуэт в его плаще постепенно растворялся в ночных огнях спящего города.

      В сумке зашевелилось Счастье. Дима опустил её и открыл:

      – Что, лохматый, не спится?

      Кот зажмурился, потянулся и с тигриным достоинством стал выбираться из баула.

      – Сам пойдёшь, белое Счастье? Ну, давай, разомнись.

      Так они и пошли по спящему, пустынному сентябрьскому городу – крепкий мужчина без плаща и белый здоровенный кот с чёрным хвостом.

      Три часа ночи. Идти домой не хотелось. Правая рука, проявив инициативу, достала мобильник. Заспанный женский голос невнятно что-то пробормотал.

      – Здравствуй, Танюша, – ответил он, стараясь скрыть ночную безынтонационность. Наступившее молчание принял как само собой разумеющееся. Хорошо молчим, а главное, в тему. Однако Татьяна прервала эту «тему»:

      – Привет, бродяга с белым Счастьем. Меньше всего ожидала услышать тебя. Всё странствуешь со своим огромным усатым монстром, чеканишь и ставишь с очкастым добряком Изей надгробья на могилки? Сегодня кому ставил? Наверное, генералу какому-нибудь? Хотя, возможно, и бомжу крест чинил, ведь твой альтруизм неизлечим. Как там твой верный Счастливчик? Всё растёт и умнеет? Я боюсь его – иногда кажется, что он вот-вот заговорит, причём твоей интонацией и голосом, – она не смогла скрыть затаённой обиды, пытаясь облечь её в лёгкий сарказм.

      – Прости, Татьяна, я, по-видимому, не вовремя. Спокойной ночи.

      – Постой, не отключайся… я жду тебя… очень жду…

      Дверь в квартиру была открыта. Таня в летящем розовом халатике сидела в гостиной и курила. На маленьком журнальном столике стояла начатая бутылка коньяка, рядом лежали сигареты, блюдце с дольками лимона и шоколадка. Он молча сел напротив и прикурил дармовой америкосовский дымный продукт. Кот по-хозяйски вошёл следом и запрыгнул ему на колени, нагло посмотрел в глаза, не выпуская когтей, соблюдая табу, развалился и затрещал, как трактор.

      Они сидели и молча смотрели друг на друга.

      В последнее время в ритме жизни Дмитрия, пусть и не суетливом, но не лишённом некой динамики, стали всё чаще возникать паузы. Они, пожалуй, стали его накрывать всё чаще и чаще. Они вот так просто заходили к нему, словно туркмены-аксакалы с чайником