Магия звёзд. Елизавета Рождественская

так близка! Сейчас Англия, второй альбом… А потом Япония, дальше – больше! Это выматывает, согласен. Мне и самому порой хочется послать куда подальше этих сраных журналистов и мероприятия, но ведь… Это мы, брат… – Натаниэль задумался, а потом усмехнулся. – Помнишь, как в детстве мы изображали группу и разучивали приветствия на разных языках, доставая маминых друзей? Зря что ли?

      – Такое забудешь! – засмеялся Шеннон. – Ты маленький вставал на стол перед гостями, еле удерживая ручонками большую папину гитару, и говорил: «Пливет! Мы юбим вась! Вы насе сё!» Как они тогда смеялись, а я сгорал со стыда, думая, что судьба поиздевалась надо мной, послав клоуна вместо младшего брата!

      – Да не гони! – Натаниэль шутливо толкнул Шеннона кулаком в плечо. – Ты тоже гордился тем, как мы круты! А особенно, когда дед отдал тебе свой старый барабан со времён парадов. Тот, с белым полотном, золотыми вставками, на большом красном ремне… Крутой был инструмент. Никогда не забуду, как гордый Шеннон Кристофер О’Доэрти, расхаживал по заднему двору и молотил по огромной штуковине, висевшей у него ярмом на шее!

      – Было дело… – усмехнулся мужчина, чувствуя, как по сердцу лучами расходится тепло исцеляющих воспоминаний.

      В горле запершило.

      – А мама смеялась… – тихо заметил Натаниэль. – Да, мы были счастливы тогда. Но и сейчас всё изменилось только внешне. Мечта никуда не исчезла! Перед нами целый мир, бро, и он ждёт нас! Мы будем открывать его вместе! – парень пригубил горячий напиток и запрокинул голову к небу, закрыв глаза. – Музыка растворяет в себе… Ты знаешь это не хуже меня.

      – Знаю, Нэйт… – задумчиво произнёс Шеннон.

      – Нафиг эти слава, если это не по любви? М-м? Вот только в нашей истории всё по любви, бро. Ты не сможешь жить без всего этого крутого дерьма, как и я, – Натаниэль посмотрел на брата и улыбнулся. – Ну что поделаешь, если у нас так удачно получается ещё и бабло грести?

      Шеннон засмеялся. Да, его младший братишка был абсолютно прав. Мечта не исчезла и не исчезнет. И вершина всегда будет на шаг выше. А музыка… музыка – это его жизнь, и если выбирать, то…

      – Спасибо, что ты есть, – Шеннон протянул через стол сжатый кулак, который тут же был по-братски отбит. – Хотя порой бесишь неимоверно, мелкий ты засранец…

      Они болтали всю ночь, как в детстве. Вспоминали школу и зарождение группы, смеялись и печально замолкали, когда речь заходила о тех, кто уже не мог разделить с ними радость на этом свете, планировали будущее, железно решив устроить вояж по континентам, в поисках приключений и вдохновения.

      – А что? – смеялся Натаниэль. – Может, муза прилетит к нам в Африке! Только представь, Том и носорог гордо несутся по саванне…

      – Ему не говори, – смеялся Шеннон. – А как тебе Северный полюс? Мэтт на спине белого медведя в мягких розовых наушниках играет на басу…

      Небо начало светлеть, на горизонте обозначилась предрассветная полоса.

      – Вот и утро… – протянул младший О’Доэрти, потягиваясь и зевая. – Давненько мы так не засиживались.

      – Да-а,