Адские колокола. Джилл Джонсон

ладно – восемь черенков. Мне придется переписать одну главу в диссертации, но восьми должно хватить.

      Я закрыла глаза.

      – В сотый раз повторяю – у меня нет растений, от которых ты можешь отрезать черенки, и ты сам прекрасно знаешь. Я твержу это не первый месяц. И не раз говорила, что тебе придется сменить тему диссертации. Вот и займись этим, придумай новую.

      Борщевик глубоко вдохнул и заговорил, понизив голос, почти угрожающе:

      – Вы – мой научный руководитель. Помогать мне – ваша обязанность.

      – Но я не твой научный руководитель.

      – Ну, неофициальный.

      – Ничего подобного.

      – Но вы единственная, кто может мне помочь! – рявкнул он, дернув мою руку вверх. – Вы единственный преподаватель в этом университете, кто имел дело с убийством с помощью растительного яда.

      И тут мне бы стоило испугаться – дикого взгляда Борщевика, его непредсказуемости, – но вместо этого меня объял гнев, даже ярость от осознания того, что он всего лишь схватил меня одной своей огромной рукой и я стала совершенно беспомощной.

      – Как уже много раз объясняла, я не могу тебе помочь и поэтому предлагаю перевестись в другой университет. – Я старалась говорить спокойно. – Имперский колледж и Королевский колледж предоставляют широкий круг специальностей, подай заявку в один из них.

      – Я подавал, в прошлом году… меня не приняли.

      – Тогда тебе стоит подумать о новой теме диссертации и податься на другой специалитет.

      Я взглянула Борщевику в лицо – он явно ждал от меня другого ответа. Его выдающееся адамово яблоко ходило ходуном, ноздри раздувались, зубы скрежетали, он тяжело и часто дышал. И тут я поняла, что в нем изменилось, – он выглядел как готовый напасть дикий зверь.

      Вдруг пискнул мой телефон. Свободной рукой я откинула клапан на сумке, и Борщевик стиснул мою руку снова.

      – Не трогайте его.

      Но я все равно вынула телефон.

      – Я же сказала – опаздываю, меня ждут. И скорее всего уже волнуются.

      Я нажала на экран, чтобы открыть сообщение: «Спокойной ночи, дорогая, сладких снов».

      Телефон снова пискнул, и на экране появились три сердечка.

      – Я сказал, не трогайте! – снова прорычал Борщевик, вздернув мою руку так, что я вскрикнула от боли. И уронила телефон.

      Безо всякого предупреждения дверь лаборатории распахнулась, и мы, развернувшись, увидели на пороге мою ассистентку, Карлу. Я обрадовалась ее появлению, как никогда в жизни, и шумно выдохнула от облегчения. На долгий миг она замерла, вбирая взглядом меня, Борщевика и его лапу, сжимающую мое запястье, потом спокойно подтянула наверх овальную коробочку, свисавшую у нее с ремня сумки, и нажала кнопку посередине. Оглушающе-пронзительный вой сирены, заставивший меня присесть, наполнил коридор, Борщевик мгновенно отпустил мою руку и скрылся из виду, а я обхватила голову руками, зажмурила глаза и упала на колени. Карла тут же выключила сигнализацию, но ее эхо еще какое-то время металось у меня в черепной коробке.

      – Простите, профессор, что не предупредила вас о