Агриков меч. Сергей Фомичев

И по-своему и перенимаю что-то.

      – А чего на одном месте не сидится?

      – Любопытно мне посмотреть, как где ремесло идёт, – задумчиво произнёс мужик и вдруг глаза его вспыхнули. – Тут ведь как. И дерево берут разное и кучи кладут по-своему. Одни в землю углубляют, или дёрном обкладывают, другие так просто кладку палят. И погоды разной дожидаются – кому тучку хмурую подавай, кому солнцепёк лучше. И наговоры у каждого свои, приметы. Любопытно всё это мне постигать, сравнивать.

      – Вот оно что, – уважительно заметил Сокол.

      Не простой, значит, углежог ему попался. Учёный человек, можно сказать. Мудрости собиратель. Даже жалко его Соколу стало. Он подумал о собственном деле и всё же решил предостеречь спутника для очистки совести.

      – Оставь кнут, человек, – сказал чародей. – В этих местах не принято бить лошадей.

      – Что ж это за места у вас такие особенные? – усмехнулся тот недоверчиво.

      – Такие вот, – сказал Сокол.

      – Да что же её уговаривать, лошадь-то? – возмутился Коробок. – Шагает еле-еле.

      – Шагает же, – возразил Сокол. – А бить не прекратишь, вовсе без лошади останешься.

      – Как так? – чуть не подпрыгнул угольщик.

      – Про дев лесных слышал?

      – Это что же, про русалок или как?

      – Нет, не про русалок.

      – Другие у вас, значит, девы в лесу обитают?

      – Другие, – согласился Сокол. – Девами лесными их ваши прозвали, русские, а здесь их чаще овдами зовут, что, по-вашему, сов означает. Якобы в сов они перекидываются. Но это сказки. Дружат они с совами – это верно, а перекидываться не умеют.

      – Забавно, – согласился Коробок. – А лошади тут причём?

      – Ты слушай. Путь-то долгий, я тебе сказку одну расскажу.

      – Что ж, послушаю, – согласился тот.

      – Жил в наших краях мужичок. Один жил, без семьи. Работящий, хоть и бедный. Труд-то не всегда к достатку ведёт. Чаще наоборот бывает.

      Коробок кивнул. Что верно то верно.

      – Добрый он был, мужичок этот, – продолжил Сокол. – Ни человека не обидит, ни животное. На лошадке своей землю пахал ровно столько, сколько та без понукания тянула. А как выдыхалась лошадка, вставала, так он сразу в стойло её уводил или на травку отпускал – смотря по погоде. Жалел очень. Но вот заметил как-то, что хоть он её и жалеет, а по утрам лошадка вся в мыле оказывается. Как бы ни берёг её, а будто день напролёт трудилась. Что за оказия? Долго мужичок думал и додумался проследить за лошадкой. Ночью в конюшне спрятался, рогожкой укрылся. А как луна поднялась, глядь, овда туда заявилась. Вывела лошадку из стойла и в лес.

      – Чего ей нужно-то было? – спросил Дегтярь.

      – Известно чего. Каталась она на лошадке всю ночь.

      – Каталась? – удивился Дегтярь.

      – Ну да. Любят они лошадей, овды-то. И кататься любят и вообще. Так ты слушай дальше.

      На следующую ночь подловил он овду. Как, не скажу, не знаю, то ли мешок на неё накинул, то ли за косу схватил.