Благодарна тебе, Светлый столб…. Ксения Бартеньева

повелительно подняла переднюю лапу, замерла (очевидно, приказывая своей убого-двуногой подруге переместить себя назад – в домик), и Ора поспешила исполнить паучье распоряжение! Постояла еще немного возле террариума. Все-таки пауки – чудесные создания! Никаких ненужных эмоций и поступков! Всем бы так…

      И снова слезы… Ведьма скучающе зевнула, взглядом попыталась найти что-то интересное за окном и, не встретив ничего, достойного ее внимания, продолжила слушать.

      – Вы даже не представляете, до чего он допивается! Он приходит грязный, как животное, мычит что-то невразумительное, цепляется до всего, что надо и не надо! Мелкую мебель – переворачивает, посуду – бьет… Накуролесит и ползет, довольный, спать!

      Рассказчица, женщина лет сорока, устало вздохнула, шмыгнула носом.

      – Да и привыкли мы уже с дочкой – за столько лет! Когда он выпьет, мы, как мыши по дому шныряем, чтоб не нарваться на его крик! Да только… – протянула измученно, – к дочке он пьяный цепляться стал…

      Стыдливо прикрыла глаза, прерывисто всхлипнула и с плачем выдохнула:

      – Последний раз… Я на работе была… Во второй смене… А он пьяный пришел – как всегда, пока меня дома нет… Маня спала уже – в своей комнате – ночь поздняя была.. А он, – рыдания мешали говорить тетке, она то и дело, cловно пытаясь спрятать лицо в складках огромного несвежего носового платка, терла им глаза и нос. – А он, – повторяла слова, будто бы не решаясь сказать о случившемся, – он, скотина такая…

      Ее прервала девочка, очевидно, ее дочка – безжизненно-ровным, абсолютно лишенным эмоций детским голосом, странным голосом – для тринадцатилетнего ребенка:

      – Я сама расскажу… Мама, подожди…

      Молчание. Взгляд, усталый глубокий взгляд взрослого тринадцатилетнего человека. Усталость заполнила комнату. Усталостью, безысходностью несло от этой парочки – матери и дочери, расположившихся на диване в многострадальной Ориной гостиной. Многострадальной, потому что много страданий здесь бродит, слишком много людских бед, что приносят и приносят сюда люди, околачивается, ночует здесь на диване.

      – Я не спала, когда он пришел… Я боюсь спать, когда папа пьяный и мамы нет дома – вдруг он дом спалит или еще чего хуже… – потупилась. – Ну, Вы уже знаете…

      Помолчала.

      – Я свернулась клубочком в кровати, залезла с головой под одеяло, пыталась спрятаться – вдруг не заметит… – грустно улыбалась рассказчица. – Но… он заметил! Вытащил меня из постели, стал материться… «Выебу!!!» – орал.

      Подняла глазенки к потолку – явно в поисках неба…

      – Я стояла на кровати, в своей старенькой пижаме со слонятами… Развела руки и прижалась всем телом к стене, хотела вдавиться туда… А внутри – ничего не было, внутри меня в тот момент – ни страха, ни злости, только пустота. Я была хозяйкой Медной Горы в тот момент, – горько ухмыльнулась девчонка. –