Неправильный красноармеец Забабашкин. Максим Арх

противника не наблюдалось. Как ни старался хоть что-то разглядеть и кого-то увидеть, мне этого сделать не удалось. Улицы были словно мертвы.

      Убедившись, что там тоже тихо, стал рассматривать дорогу, которая связывала Троекуровск с Новском. Именно часть этой дороги мы заминировали, именно по ней, как мы ожидали, вскоре должен начать своё наступление противник.

      После тщательного осмотра ничего подозрительного мне вновь увидеть не удалось. Дорога как дорога. Никакие группы сапёров врага по ней не двигались и, вероятно, двигаться даже не собирались. В общем, этого следовало ожидать, ведь мы установили свои сюрпризы, так и не попав в поле зрения врага.

      «Но что-то меня всё же тревожит?! Что?» – не понимал я своё волнение, вновь и вновь рассматривая место минной засады.

      Всё вроде бы нормально. Вокруг ни одной живой души. Сюрпризы на месте. Связывающие их и образующие одну единую сеть провода спрятаны в неглубокую траншею и присыпаны травой и ветками. Некоторые сюрпризы, конечно, немного торчат холмиками из земли, но все они тоже вполне неплохо закамуфлированы и так просто, не приблизившись на довольно близкое расстояние, их не разглядишь. И уж тем более не определишь издалека, что это вовсе не кочка какая-нибудь, а большой «бадабум».

      Одним словом, дорога была чиста и готова к приёму захватчиков. Но всё же беспокойство не уходило, и я начал детальный осмотр прилегающей к дороге местности.

      И вот, как-то очень неожиданно, мне вновь что-то показалось неправильным. Точнее сказать, не неправильным, а каким-то меняющимся, что ли. То есть смотришь ты вперёд, всё видишь незыблемым и без каких-либо изменений. А потом – раз, и что-то поменялось. Но что? Ведь всё осталось как прежде, и этих самых изменений абсолютно не видно.

      Расфокусировал зрение, потёр глаза и стал рассматривать общую картину.

      Чекист, продолжавший разглядывать местность в бинокль, покачал головой:

      – Не-а, ничего не вижу.

      Зорькин и Садовский, поддавшись общей нервозности, высунули головы из окопа и тоже смотрели вперёд. Но в связи с тем, что биноклей и моего необычного зрения у них не было, совершенно понятно, что они также ничего не увидели. Однако свою лепту в разговор всё же внесли.

      – Ни хрена не видно, – нервно постучав пальцами по костяшкам руки, произнёс Зорькин.

      Ну а Садовский, по своему обыкновению, задал более пессимистичный, но всё же актуальный вопрос:

      – А что мы вообще высматриваем-то?

      – Кто бы знал, – прошептал я и тут аж заморгал от неожиданности.

      А произошло это, потому что я увидел крайне необычную картину. Кучки травы и грязи, что были в поле на той стороне дороги, где-то в полукилометре от неё, взяли да и проползли несколько метров.

      Моментально сфокусировал там зрение и уже через секунду докладывал лейтенанту госбезопасности:

      – Вижу не менее тридцати-сорока пехотинцев противника. Левее, на десять часов. Они ползут в междурядье, на картофельном поле.

      Воронцов сразу стал осматривать то место в бинокль и уже через пару секунд произнёс:

      – Ага.